а у меня в голове так и завертелись шестеренки.

«Газ! Газ! Газ!» – прокручиваясь, раз за разом скрипели они.

Миллионер испугался, но почему? Даже выпусти фокусник гелий из одного-единственного баллона, серьезной потерей это счел бы разве что конченый скряга, а никак не наш гостеприимный хозяин. Так почему он всполошился?

– А что это вообще за баллоны? – как бы невзначай поинтересовался я у Адриано Тачини, спускаясь по лестнице перед ним.

– На случай падения давления в дирижабле, – объяснил он, – клапаны немного травят.

Логичное объяснение, но меня оно не удовлетворило. И виной тому был страх миллионера. Чего он боялся?

Гелий легче воздуха, отравить им никого не получится. Заложить заряд среди баллонов тоже не выйдет – охрана ее высочества проверит посадочную площадку непосредственно перед прибытием наследницы престола. Неужели заряд уже в баллоне?

Предположение выглядело логичным, но покоя не давало что-то еще. Какое-то полузабытое воспоминание вертелось на самой границе памяти, ухватить его никак не получалось, и это выводило из себя.

Казалось, вот-вот и соберу все кусочки в единое целое, но не собрал.

Прием закончился, гости двинулись на выход. За воротами немедленно полыхнули ослепительными огнями магниевые вспышки. Фотографы поторопились делать фотографии знаменитостей, и, пока они возились с камерами, я успел отвести Лилиану в сторону.

– До завтра? – улыбнулся, подсаживая подругу в дожидавшуюся ее коляску.

– Не хочешь заехать на чай? – удержала она мою руку.

– Увы, – вздохнул я. – Меня ждут дела.

– В такое время?

– Обещал встретиться с одним человеком, а он свободен только вечером.

– Мне уже надо начинать ревновать? – прищурилась Лили.

– Это вряд ли!

Я прикоснулся губами к кончикам ее пальцев, помахал на прощанье и кивнул Томасу Смиту, который маячил неподалеку. Тот убедился, что его заметили, и зашел в бар.

Питейное заведение для приватной беседы нисколько не подходило, но в этом же заключалось его преимущество: наткнуться на общих знакомых было просто-напросто нереально. По крайней мере, я не мог представить себе миллионера Меллоуна и прочих важных господ из его окружения вот так запросто попивающих пиво с простыми курортниками.

Внутри оказалось нещадно накурено, бренчала расстроенная гитара, цыганского вида дамочка заунывно тянула жалостливый романс. Томас Смит занял свободный столик в самом глухом углу и помахал оттуда рукой. Когда я присоединился к нему, нам выставили по кружке сливочного стаута.

– Что-нибудь узнал? – немедленно потребовал отчета сыщик.

Я осторожно пригубил пиво, оценил сложный вкус с намеком на молочные ириски, но пить не стал. Пиво никогда особо не привлекало меня, даже сладкое и слабоалкогольное. К тому же хотелось сохранить ясность мысли.

– Лев! – дернул меня встревоженный Смит. – Не молчи!

– Результаты вскрытия? – спросил я, слегка опуская темные очки. – Они у тебя?

– Сначала расскажи, что удалось узнать!

– Удалось, удалось, – усмехнулся я. – А теперь дай мне заключение о смерти индуса.

– Мы так не договаривались!

– Когда мы договаривались, я не особо рассчитывал отыскать зацепку. Но отыскал. Боюсь, ты убежишь, не дослушав меня до конца.

– Черт с тобой! – сдался сыщик, передвинул свисавший с плеча планшет на колени и принялся возиться с застежками. – Только не тяни! – потребовал он, подавая мне тоненькую стопочку листов, заполненных на печатной машинке.

Я отодвинулся с ними к газовому рожку и пробежался глазами по тексту, благо читать было особо нечего.

«Причина смерти – «удушение». Орудие убийства – гибкая мягкая лента, не оставившая видимых повреждений на коже. Следы борьбы отсутствуют».

Время смерти коронер определять не взялся, написал лишь, что убили Рошана в день исчезновения. Дальше шли малопонятные медицинские подробности, из них отметил лишь, что индуса задушили непосредственно после приема пищи, поскольку в желудке были обнаружены непереваренные «кусочки белого теста и мясного фарша». Что за экзотическое кушанье и самое главное – в какой именно забегаловке их употребила жертва, никаких предложений не выдвигалось.

– Ну? – поторопил меня сыщик, допив кружку пива. На дне осталась липкая белая пена.

Я вернул ему заключение коронера и спросил:

– Где и кем было обнаружено тело?