полной остановки распахнул дверь, выскочил, не удержавшись прокатился по асфальту больно приложившись коленом. Хвостатый спутник проделал это куда элегантнее и, развернувшись, выгнул спину, начал душераздирающе шипеть вытаращившись на остановившийся автомобиль.

Вскочив, Карат в три прыжка донесся до задней двери, раскрыл, ухватил Антона, выдернул его будто репку из грядки. Тот, завалившись на пятую точку, вскрикнул и недоуменно поинтересовался:

— Ты спятил?!

Карат захлопнул дверь, отскочил, вытащил обрез:

— Я нормален. А вот твоя Лиля не очень. Это уже не она.

— Да у тебя точно крыша поехала! Она только что очнулась, когда я пульс нащупывал!

— И поэтому ты так заорал?

— Это не я, это она кричала. Ей больно.

— Нет Антон, она не проснулась. Она другой стала. Совсем другой. Ей уже не больно, не переживай насчет этого.

Дверца щелкнула, медленно распахнулась, из тьмы салона свесились две руки, дальше потянулось все прочее. Лиля с удивительной для раненой бодростью выползала на асфальт издавая при этом все те же тошнотворные урчащие звуки.

Блин, ну что за невезение, будто специально кто-то подстраивает. Всего лишь второй раз он здесь сталкивается с женщинами: одна Ляля, другая Лиля. Очень похоже, созвучнее не бывает.

И обе быстро превратились в тварей.

— Лилечка, стой! Милая, куда же ты!

Карат успел ухватить Антона за плечи, не дал ему вырваться, прокричал чуть ли не в ухо:

— Да хватит уже! Уймись! Ты посмотри как следует, глаза разуй: разве это Лиля?! Твоя Лиля?! Все, завязывай! Пора приходить в себя! Больше нет никакой Лили!

— П-пусти! Лилечка!!! — не своим голосом на всю округу заорал Антон.

Где-то не так уж и вдалеке его крик подхватило неведомое создание, издав урчание, по силе сопоставимое с ревом чертовски оголодавшего динозавра. При этом звуке Карат мгновенно вспомнил, что в обрезе у него всего лишь один патрон, да и тот сомнительный, а на Антона вряд ли можно рассчитывать даже в детсадовской драке за право очередности пользования горшком.

— Все! Докричался, балбес тупой! Тебя услышали! Можешь оставаться здесь, с твоей бесценной Лилечкой, а я сваливаю! Не хватало еще подохнуть из-за идиота!

— Постой!

— Что еще?!

— Надо ее с собой забрать.

— Совсем спятил?!

— Я не могу ее оставить! Ну Карат, давай же, сам говоришь, что надо спешить!

— Если за пять секунд засунешь ее в багажник, то вперед!

— Нож дай!

— Зачем?!

— Просто дай мне нож! Я быстро!

— Нет у меня ножа. Полицаи забрали все, и почти ничего назад не отдали. Жмоты. Топор есть в багажнике, им по голове дать, и мигом отмучается.

— Нет! Никаких топоров! Не вздумай!

Антон ринулся к машине, распахнул переднюю пассажирскую дверь, сунулся в бардачок. Карат, пока тот не видит, хотел было от души пнуть то, во что превратилась Лиля, в голову, но передумал. Не по человечески как-то, хоть Антон и зарывается, но все же неправильно относиться к ней как к привычным мертвякам. Ведь только что она живая была, заботились о ней, и вдруг на тебе. Она его жена, ему с ней и разбираться. Так сказать — семейное. Поэтому просто отошел на несколько шагов, заставляя ее ползать за собой. Видимо перенесенное до перерождения ранение каким-то образом сказалось на физических возможностях, тварь получилась ослабленной. Он таких уже встречал не один раз, они самые безобидные. Некоторые даже ногами не могут двигать, подволакивают, тащат за собой руками перебирая.

Антон выбрался из машины сжимая в руке откромсанные черные ленты ремней безопасности.

— Карат, помоги. Свяжем руки, потом ноги и в машину.

— Глазам своим не верю! Ты из какого дурдома сбежал?!

— Да помоги же, время идет! Давай, один я не справлюсь!

По хорошему надо было плюнуть на бессмысленную возню, забраться в машину и дать по газам так, чтобы шины завизжали. И пусть эта