– То сразу можно новый построить. И какая разница, как флаг висит? Спущен – поднимем, делов-то. Но это игра, поэтому тут есть разница, огромная.

– Везде есть, – негромко сказал Алып. – По флагу уровень неба проходит.

Балтаз покивал, с преувеличенным уважением выпятив губу, отсалютовал и шепотом скомандовал своему отряду:

– Россыпью… за… мной!

Вернуться он должен был сегодня вечером – если, конечно, раньше не убьют.

– Сегодня и решим, когда начинать? – спросил Немакс у Алыпа, когда они уже вскакивали на коней, чтобы рвануть сквозь холмы к переходу.

Конь под Алыпом завертелся юлой. Немакс смотрел с завистью – он так не умел. Рома, наверное, умел, но это было бы нечестно. Алып, похоже, не просто выпендривался. Он как будто прислушивался к чему-то, закрыв глаза. Открыл и сказал:

– А за нас решили. Сегодня ночью.

– Почему?

– Потому что они атакуют завтра утром. Сам не чуешь запах разве?

Немакс пошмыгал носом и ничего не разобрал. Тогда он закрыл глаза – и вдохнул тревожный аромат, ползущий от Кингхиллза в сторону перешейка.

Остро пахло вспыхнувшими спичками.

Или чем-то вроде спичек.

Окно впереди было слепяще-белым и заваленным неправдоподобно четкими, как в увеличительном стекле, стеблями и ветками. Окно возле Макса заслонял светлый матрасик, свисавший с потолка, как надутая занавеска. Раньше его не было. Обшивка на потолке была надорванной.

Дед сидел, опустив голову на грудь. Нет, не сидел – обвис на ремне безопасности. Глаза закрыты, руки неудобно сложены под рулем.

– Дед, – сказал Макс нерешительно. Голос получился хриплым и тонким.

Дед медленно поднял голову, секунду, прищурившись, смотрел вперед, вздрогнул и со стоном повернулся к Максу. Сразу это не удалось, мешал ремень, но дед все равно справился. Он больно схватил Макса за плечи, ощупал его голову, шею, радостно улыбнулся и уткнулся головой Максу в плечо.

– Дед, я нормально, – запоздало сказал Макс и осторожно погладил деда по спине.

С Максом в самом деле было нормально, только правое плечо зверски ныло и голова побаливала, тоже справа.

Дед не отвечал.

Умер, понял Макс и отпрянул. Дед снова повис на ремне, целясь в Макса лысоватой макушкой. Макс стиснул кулаки и напряг мышцы, удерживая вопль, спохватился и начал дышать, чтобы сердце не взорвалось. Шум в голове чуть улегся, позволяя услышать тишину вокруг и дыхание внутри кабины. Дед дышал, тихо и не очень ровно, но дышал.

– Дед, ты ударился? – прошептал Макс.

Дед молчал.

«Скорую» надо вызвать, сообразил Макс и зашарил по карманам. Вот телефон. Только вызвать никого не получится, сигнала нет. Вообще.

Может, у деда другой оператор и с сигналом получше? В одной семье, конечно, редко разные сотовые компании задействованы, но вдруг.

Макс посидел, вспоминая номер деда, сообразил, что и не видел цифр, и принялся шарить по полочке возле рычага, где телефон лежал, пока дед разговаривал через гарнитуру с Настиной бабушкой и мамой. Ничего не обнаружил и полез в ноги к себе, потом к деду. Тут до Макса дошло, что номер-то можно и в Настином телефоне проверить, – дошло ровно в тот миг, когда пальцы наткнулись на скользкий экранчик.

Оператор, как ни странно, был другим, но тоже без сигнала.

Это в какую глушь-то мы заехали, подумал Макс. Он попытался отодвинуть или закатать обратно матрасик, прикрывавший окно, и открыть дверь. Матрасик упрямо падал обратно, а дверь не открывалась. Окно за матрасиком вроде разбито, порезаться можно.

Макс оставил дверь в покое и осмотрелся. Выбираться-то все равно надо. Проще всего – через водительскую дверь, но через деда перелезать было неловко и как-то не по-людски. Значит, назад. Правда, щель между креслами узкая, да еще «мешалка» торчит, поди протиснись. Во я дебил, понял Макс, поводил руками вокруг сиденья, нашел рычаги регулировки, отодвинул кресло до упора и опустил спинку так, что прямо кровать получилась. По ней он уполз на задний диван и взялся за ручку двери.

Ручка зашуршала.

Макс отдернул руку.

Шуршала не ручка, шуршал куст, к которому прижималась дверь. Макс замер.

Низ стекла непонятно перекрывали корявые веники, а выше было темно-синее небо с черным силуэтом лося. Лось стоял в нескольких метрах носом к машине, неподвижно, будто фоткался на паспорт. Луна висела у него между рогов. Рога были похожи на контур детских стульчиков, у стульчика справа, кажется, не хватало ножки.