Осушив жертву до последней капли, Эрно оторвался от горла осужденного и сыто рыгнул, благовоспитанно прикрыв рот ладонью. Достал из поясной сумы чистый платок и промокнул губы. Потом бросил на раскинувшуюся на нарах обескровленную фигуру равнодушный взгляд и проговорил:

– Я проклят свыше восьмисот лет.

И вышел из камеры уверенной, упругой походкой полного сил человека, словно и не было тяжелой раны.

Глеб был сильно удивлен, когда на следующий день его посетил абсолютно здоровый граф Альтин. Конечно, Тханг утверждал, что целители поставят раненых на ноги, но не так же быстро?! Граф был ранен – насколько он помнил – серьезно. Волков некоторое время пялился на вошедшего гостя и только потом проговорил удивленным голосом:

– Как ваше здоровье, граф?

Удобно раскинувшись в широком кресле и вытянув перед собой ноги, Эрно ответил ленивым тоном:

– Благодарю, маркиз, прекрасно.

Глеб внимательно осмотрел фигуру гостя. Граф выглядел так, словно и не было вчера тяжелого ранения.

– Удивительно! – совершенно искренне сказал Волков.

– Жизнь вообще полна чудес, – философским тоном произнес Эрно и сразу же переключился на деловой лад: – Помните вчерашнего солдата, прибывшего с донесением от командира четырнадцатого гарнизона? – Глеб кивнул. – Так вот, Совет сегодня с утра обсудил сложившееся положение… Было высказано много разных мнений, но здравый смысл все же победил. Принято решение отправить в те края часть столичного ополчения, дружины некоторых дворян, нанять обретающиеся в столице вольные отряды… К ним уже послали вербовщиков. – Эрно хитро прищурился и спросил: – Думаешь, к чему я тебе это рассказываю?

Волков пожал плечами:

– Не знаю.

– А к тому… – тут глава Тайной стражи оборвал себя на полуслове и предложил: – Пошли в главный зал. Сейчас Эли сделает заявление, и ты все узнаешь.

– Устроил тут тайны мадридского двора! – фыркнул Глеб. – Мог бы все сразу сказать.

Граф расхохотался:

– Так неинтересно.

Глебу, снедаемому любопытством, больше ничего не оставалось, как по-быстрому привести себя в порядок и отправиться в главный зал следом за посмеивающимся над его терзаниями графом.

В главном зале было людно, почти все столичные дворяне посчитали своим долгом прибыть на это собрание. Глеб прошествовал сквозь толпу к тронному возвышению и уверенно опустился на кресло рядом с Эливьеттой. Окинув взглядом собрание, Волков заметил много неприязненных взглядов. Как Эрно и предполагал: столичное благородное общество без радости встретило сообщение об аресте графа Гастона. Большинство взглядов бросалось в сторону привычно устроившегося в уголке начальника Тайной стражи, но и Глеб не был обойден вниманием. Об его участии во вчерашнем аресте было уже известно. Особенно неприязненные взгляды бросала кучка дворян, приходившихся арестованному за распространение «Росы фей» графу родственниками. Волков пересчитал их и вынужден был констатировать, что обзавелся довольно многочисленными врагами. Неудивительно, что при такой мощной поддержке при дворе граф Гастон чувствовал себя практически неуязвимым.

Эливьетта встала с кресла – Глеб также вынужден был подняться – и торжественным тоном сказала:

– Сержант четырнадцатого гарнизона Нант по прозвищу Книжник, подойдите.

Из задних рядов протолкался прибывший с донесением солдат и отвесил неуклюжий поклон.

Эливьетта чуть улыбнулась и продолжила:

– Сегодня на Совете было вынесено решение от править в помощь гарнизонам войска: два принятых на временную службу вольных отряда наемников, шестую часть столичного ополчения, добровольные от ряды дворян и полсотни гвардейских стрелков. Кроме того, к армии присоединятся дружины нугарских дворян, – при этих словах кто-то презрительно фыркнул, выражая свое низкое мнение относительно боеспособности мелких, полуразорившихся нугарских владетелей, – вестники к нугарцам уже отправлены, и солдаты шестого гарнизона, он как раз будет на пути движения войска. Армию возглавит… – Эливьетта сделала паузу, подогревая интерес публики, и объявила: – Мой брат Данхельт Тормахилласт-Амиресса Фаросс!

Когда до Глеба дошла суть заявления, он едва не уронил от удивления челюсть на пол. Волков чувствовал себя как после нокаута, и остаток торжественного объявления доносился до него, как сквозь вату.

Эливьетта закончила свою речь и плавно опустилась в кресло. Глеб плюхнулся на сиденье, словно получил удар под коленки.

Дворяне начали расходиться, оживленно обмениваясь мнениями. Хмурые родственники графа Гастона, которым не позволили подать на сегодняшнем заседании ходатайство о смягчении участи арестованного, монолитной кучкой в молчании покинули собрание.

– К-какое войско? – выдавил из себя Глеб, не прельщенный возможностью возглавить незнакомый отряд.