Дыра беспросветная. Конечно, именно так она не думала, но мысли были нерадостными. И когда в очередной раз она бросилась братцу в ноги, умоляя его вернуть Никона, у того лопнуло терпение. Татьяна была отлаяна вдоль и поперек – орал самодержец так, что на соборе Василия Блаженного с куполов позолота облетала – и брат ушел, хлопнув дверью. А на следующий день известили царевну, что ехать ей либо в Дьяково, либо в женский монастырь погостить на пару месяцев, пока царь не остынет.

Татьяна хотела выбрать монастырь, поближе к тому, куда Никона заточили, но тут уж Ирина за голову схватилась.

– Да в своем уме ли ты, сестрица? Тебя ж брат вообще в келье на всю жизнь запрет!

Аргумент был признан весомым – и Татьяна для начала выбрала Дьяково. В монастырь-то она всегда успеет, их на Руси много, и никуда сии заведения не денутся. А Дьяково…

Царевну еще во многом вело любопытство. Что ж там такое, что сестрицу Анну и калачом обратно не заманишь? А ведь самая тихая, самая скромная…

Село, впрочем, радовало глаз новой церковью и ярмаркой за околицей. А неподалеку находилось и то место, куда надлежало ехать ей. За невысокой оградкой – курице перескочить, почти плетень, новенькие терема и какие-то достаточно несуразные здания – казарм царевна ни разу не видела, иначе опознала бы сразу. Четыре здания готовы, еще почти десяток строится. Опять-таки, царевне и в голову не приходило, что это – на вырост. Для следующих поколений учеников. Потому и ограду пока серьезную не делали – вот утвердят окончательно план, тогда можно будет.

Ведь следующей осенью будет еще набор – и детей надо будет куда-то селить. Опять же, нужно расширять столовую, нужно организовать мастерские, да и все остальное – почему бы нет?

Несколько производств прямо на базе школы, кузницу самую лучшую, потом кузнеца найти, скотный двор расширить…

Надо – все. Вот сделать сразу все не получалось, поэтому сначала обошлись жизненным минимумом, а сейчас под чутким руководством царевича Алексея строили и остальное, что ему подсказывала Софья. Татьяна, понятно, об этом не знала и сейчас разглядывала все издали с недовольным видом. Потом разрешила трогаться дальше.

И стоило ей сюда ехать?

Удивляться всерьез она начала у ворот, когда ее не пустили внутрь. Охрана на полном серьезе скрестила бердыши и поинтересовалась:

– Откуда, кто, зачем?

– А ну с дороги, холоп! – рявкнул боярин Ртищев. Начальник царской Мастеровой Палаты, Григорий Иванович, прекословия не терпел и, честно говоря, с царской сестрой в поездку не рвался. Но царь приказал – и боярин поехал.

Стоящие охранники даже не дрогнули.

– Осади, боярин, – примирительно проговорил один из них. – Сейчас царевич в отъезде, приедет, тогда и пропустим.

– Да я тебя на конюшне запорю, холоп! – Ртищев и правда замахнулся плетью, но был остановлен повелительным окриком.

– А ну, осади!

К воротам подлетала процессия из шести всадников. Четверо взрослых и двое ребят лет семи-десяти. Татьяна пригляделась из окошка, не откидывая сильно занавеси – нельзя. Позор какой будет – царской дочери как чернавке в щелку подглядывать…

Одного из ребят она узнала, хотя и не сразу.

Алешенька, племянник любимый. Но как же он изменился!

Вместо бледного благочинного мальчика, которого в Кремле было не видно и не слышно, на коне сидел загорелый крепыш с недобрым прищуром. Конь гарцевал, намекая хозяину, что хорошо бы еще поскакать, но слушался всадника – и если бы Татьяна разбиралась в конских статях, она бы восхитилась вороным аргамаком. Рядом с ним спокойно стоял второй конь соловой масти. Сидевший на нем мальчик лет восьми-десяти Татьяне не был знаком, и неудивительно. Ванечка Морозов вообще редко из дома выходил. Это в Дьякове, избавленный от неустанной опеки властной матери, он начал постепенно осваиваться. Да и отношение здесь было другое.

Дома все выглядело так. Лошадка? Да никогда! Она тебя сбросит, ты обязательно убьешься, нельзя, пойдем лучше помолимся о всеобщем благе.

Здесь же…

Лошадка? Хорошо, завтра подберем тебе конька посмирнее и начнем учиться. Царевич учится – и тебе не зазорно. Сбросит? А мы такого подберем, чтобы не сбросил. Только и обихаживать конька сам будешь. Не умеешь? Научишься. Царевич же научился, а ты чем хуже?

Казаки вообще были народом не особо отягощенным чинопочитанием. На Дону с этим было проще, а уж Фролка Разин, у которого было два брата- атамана, тем более прогибаться не умел. Родни-то надо быть достойным…

С царем у них бы конфликт случился в первый же час – и свободны. Но с царевичем, которого постоянно настраивала Софья…

Непочтительны? Так казаки же люди грубые, их дело турок рубить, а не ножкой по паркету шаркать. Вот, бояре все льстивы, как один, – они тебе больше по нраву? Нет? Тогда потерпи пока, уважение тоже надо заслужить.

Чем? А работой… Да нет, турок убивать не нужно, Ибрагим вроде бы ни в чем не виноват, но вот если ты попросишь тебя научить – да, так и будет. Тебя начнут уважать, если ты не сломаешься и не дрогнешь. А учитывая фамильный романовский характер – достаточно упрямый и жесткий, которым