– Что тебе нужно, саури?

Вот так. Просто – саури. Не высокая, не юили. Равнозначно их употреблению «человек». Обозначение вида…

Сайя вскинула голову:

– Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.

– Для кого?

– Для… тебя. И для меня, наверное… – Девушка проглотила возникший в горле комок. С надеждой взглянула на галерею. Пусто…

– Я не хочу ни видеть тебя, ни иметь с тобой каких-либо дел, саури. Убирайся. Забудь сюда дорогу.

– Пусти меня! Я всё равно не уйду, пока не поговорю с тобой!

Щелчок сухо прозвучал в воздухе. Отключился селектор. Хватит с него. Один раз он уже сделал глупость. Больше подобное не повторится.

– Мажордом.

– Слушаю, хозяин.

– Пусть киберы выкинут саури за пределы ограды.

– Слушаюсь, хозяин.

Паучки скользнули за дверь, спустя мгновение донёсся крик боли. Внутри что-то дрогнуло, но… Всего лишь на миг. Потом вновь пустота.

– Хозяин, она не уходит.

– Плевать. Игнорировать саури. При попытке проникновения на территорию – выбросить прочь.

– Принято.

Сашка заказал логгеру обед, но кусок в горло не лез. Сайя оказалась не такой и глупой. Поняв, что умолять бесполезно, просто застыла перед калиткой неподвижной статуей… Кое-как доел. Потом пришли девчонки. Она даже не попыталась затесаться среди них, так и осталась в одиночестве на улице. Купание в бассейне, загорание под устроенным для саури солярием, просто трепотня… Девушки, кстати, уже привыкли лежать в одних нательных повязках под панелями, ничуть не смущаясь, когда он проходил по верхней галерее по своим делам. Кроме того, с каждым днём всё больше и больше саури меняли неуклюжие тряпки на человеческие купальники, причём наиболее откровенные… Наконец одногруппницы разошлись, пообещав прийти завтра на день рождения. Весёлые, довольные, радостно предвкушающие будущий праздник…

– Мажордом, саури всё ещё находится перед домом?

– Да, хозяин. Уже больше шести часов.

– Что обещает погода?

– По моим данным, похолодание и сильный ветер.

– Да? Очень хорошо. Посмотрим. Насколько это важно… Извести меня, даже если придётся разбудить, при её уходе или при чём-нибудь непредвиденном.

– Принято, хозяин.

Логгер не подвёл. К полуночи действительно разыгралась метель. Ветер гнал мелкую крупу, наметал заструги и сугробы, выл среди торчащих гнилыми зубами тибов… Сашку вдруг передёрнуло. Выглянул в окно. Погода испортилась окончательно, и, похоже, надолго. Логгер молчал, значит, саури всё ещё торчит за оградой. Подошёл к галерее, открыл дверь. Тут же сработали эмиттеры, прикрывая силовой стеной по кругу импровизированный балкон. Накинул куртку, сунул ноги в сапоги, двинулся по занесённому снегом полу на другую сторону. Встал, наблюдая за саури. Та стояла неподвижно, на одном месте, не обращая внимания на ветер, секущий прикрытое наполовину покрывалом лицо. Вся одежда побелела от нанесённого снега. Волосы вылезли из-под накидки и струились по ветру волнами, словно у ведьм из русских сказок. Впрочем, она и есть ведьма. Заметив вспыхнувший на галерее свет, саури медленно, явно с трудом, подняла голову. Увидела его, что-то крикнула или произнесла – за воем ветра не разобрать слов. Да ему, собственно говоря, плевать. Развернулся, ушёл обратно. Свечение поля тут же погасло, едва закрылась дверь. Сразу же ветер бросил в стекла окон очередную порцию снега. Принял душ, улёгся. Два часа ночи. Неужели стоит?

– Мажордом, она ещё там?

– Да, хозяин. Стоит. Но её почти не видно.

– Что значит – не видно?

– Снег засыпал. Почти до пояса. И она не шевелится уже около часа. Мои датчики показывают, что у неё падает сердцебиение.

– Так чего же ты молчишь?! – Он вихрем слетел с кровати, торопливо одеваясь.

Набросил куртку прямо на голый торс, спрыгнул с жилой галереи вниз и, едва дождавшись, когда откроются двери, вылетел на улицу. Ветер, ледяной и жёсткий, заставил его вздрогнуть, и это человека! А как же сейчас приходится теплолюбивой саури?! Пропахивая целину, словно трактор, замер перед стоящей неподвижно девушкой, всматриваясь в лицо, превратившееся в ледяную маску. Одежда на ней тоже задубела, а снег вокруг ног забил абсолютно всё. Дотронулся до щеки и ахнул про себя, ощутив настоящий лёд. Тьма! Тело даже не согнуть! Словно в панцире! С треском лопнула ледяная корочка, покрывшая одежду, когда он внёс её в дом, прижимая к себе. Выдохнул: