Устьян.

Он вмиг посерьёзнел:

– Уходим.

– Куда вы меня ведёте? – спросил я.

– Пока к отцу Филарету. Он обещался помочь. Там и твой дружок маркитант будет. Его чуток позже приведут.

– А Сержант? – опомнился я.

Действительно, я так и не выяснил судьбу своего друга. С маркитантом, похоже, ничего страшного не случилось, а вот кио – ещё неизвестно, как приняли его местные. Непохоже, чтобы киборгов здесь любили. Чужак, тем более такой, кажется вдвойне опасным.

– Сегодня ты его не увидишь. Не волнуйся, с кио всё в порядке, – успокоил меня мастер Устьян. – Им наши учёные монахи заинтересовались. Хотят с его помощью к информационному полю подключиться и выкачать оттуда как можно больше сведений.

– А сам кио – согласился на это?

– Нельзя в таких случаях неволить, – ответил Устьян, и я облегчённо перевёл дух. – Без его желания ничего бы не получилось.

– Сержант, пока с нами был, пострадал сильно…

– Да ты не волнуйся, парень. Подлатают твоего приятеля. Будет как новенький. У нас любого на ноги поставят, лишь бы человек был хороший.

Слова мастера Устьяна меня окончательно расслабили: чувствовалось, что он не бросается ими на ветер. Мне вообще было по душе общество пластунов. Они не такие горделивые, как дружинники, более простые, что ли… Хотя работать предпочитают поодиночке, это я от Вышаты слышал. Но компанию составляли с удовольствием.

Готовили пластунов с малолетства, причём не столько на силушку от природы даденную смотрели, а на другие таланты, чтобы и ловкими были, и изворотливыми. Порой совсем уж никчёмных набирали, из тех, кого остальные за версту обходили: воришек, к примеру, разных, прощелыг, на которых метки некуда поставить.

И вот с ними-то и возился мастер Устьян. Трудной была его наука: гонял сутки напролёт, издевательства разные хитрые устраивал, не то древнюю химию, не то самолично разработанные составы в ход пустил: всякой дурью пацанов обкалывал, после которой они сами не свои были. Даже родители, что на чад давным-давно руками махнули, не выдержали и возроптали.

А чуть попозже, когда в недрах Стрелецкого приказа вызрело совсем новое подразделение пластунов, выяснилось, что не пропали впустую труды мастера Устьяна. Удалось ему почти невероятное: у Кремля появились свои глаза и уши. Его ученики далеко за пределы крепости проникали, всё разведывали и разнюхивали, принося часто столь важную информацию, что благодаря ей порой большие победы удавалось одерживать малыми силами.

И с каждой победой росло уважение и к Устьяну, и к его людям. Разве что некоторые дружинники до сих пор ворчали, что, мол негоже на врага со спины идти. Истинный воин должен только лицом к лицу драться. Но этих ворчунов уже не слушали, да и сами они постепенно осознавали пользу от новосозданного отряда.

Таким был этот человек, с которым меня столкнула судьба. А ведь по виду не скажешь, что перед тобой тот, кого беспрекословно слушают десятки тренированных разведчиков, готовых за него жизнь отдать.

– Что на меня уставился? – улыбнулся он, почувствовав на себе мой взгляд. – Не невеста, чай, чтобы мной любовались. Ты лучше Кремль рассматривай. Когда ещё такая возможность выпадет тут побывать. Не теряй времени зря, парень!

Я послушался его совета и принялся с любопытством вертеть головой.

Многое здесь казалось непривычным и непохожим на нашу жизнь в Комплексе. Чувствовалось, что крепости досталось: то тут, то там виднелись следы многочисленных разрушений. И в то же время здесь кипела жизнь, люди латали пробоины в зданиях, убирали мусор, возводили временные укрепления. А рядом стайка совсем мелких ребятишек, которые сопя таскают булыжники, помогая более старшим заделывать многочисленные пробои. Те, кто поздоровее, размешивают раствор.

Женщины подтирают кровавые лужи: эх, тяжко пришлось его защитникам! Сколько же их тут полегло, родимых!

Но на лицах людей нет отчаяния. Они принимают жизнь такой, как есть, готовы драться за неё до конца, и неважно, кто противник.

Мне знакомы их чувства. Комплекс тоже неоднократно выдерживал осаду. И из осадных орудий по нам били, и стенобитными машинами пытались сокрушить защитные сооружения, и тараны к воротам подкатывали…

И ладно бы нео или другие нелюди, а то зачастую свой же брат человек! Откуда у нас такая страсть к разрушению и убийству? Ведь пострадали из-за неё в Последней проклятущей войне! Нет, чтобы правильные выводы из того сделать да к миру прийти… Неужели это в нас матерью-природой заложено?

Вот говорят, что мы – «хомо сапиенсы», то есть человеки разумные. Только где, спрашивается, эта разумность, если свой род истребляем?

Девушки… красивые, улыбающиеся. Одна вроде бы лукаво стрельнула в меня глазками. Я разом посерьёзнел. Дома Варюха ждёт. Непорядок будет, если я тут начну изменять ей направо и налево с каждой встречной. У меня на неё серьёзные виды. Надо соответствовать.