Развороченный асфальт, бетонка, скользкая глинистая земля, многочисленные канавы и ямы, вывороченные из земли трубы, упавшие столбы и вышки. Всё как обычно, всё как всегда.

Спина маркитанта маячила впереди. Он показывал дорогу, а я прикрывал тыл, сторожко водя арбалетом, готовый в любой момент спустить тетиву.

Разрушенный город издаёт массу звуков: странный шум и треск, гул ржавеющих конструкций, шорох осыпающейся каменной крошки, хлопанье оконных фрамуг, звон недобитых стёкол. Это только с виду город мёртв. В действительности у него своя жизнь, не такая, как прежде.

Под ногами шуршит гравий, подошвы иногда проскальзывают. Кажется, будто кто-то наблюдает за нами из темноты проёмов, за каждым углом чудится враг.

Город стал чужим человеку, отвык от нас. У него теперь миллион иных забот, и иные существа заселили его дома, подвалы, канализации и сети теплотрассы. О прежних хозяевах напоминают изредка попадающиеся черепа и кости, что ещё не истлели до конца, чудом уцелевшие таблички с номерами домов, надписи с названием магазинов, салонов, тренажёрных залов, аптек, муниципальных учреждений, школ, детских садов. Иногда попадаются кладбища ржавеющей техники: легковые автомобили, грузовики, автобусы, троллейбусы, трамваи, строительные краны… Они пережили своих обладателей и медленно умирают без них.

Видны следы от пожарищ, где ранее находились целые кварталы, в стенах зияют огромные провалы. Когда-то город сражался, а потом устал.

Эти мысли настраивают на печальный лад. Я мотнул головой, отгоняя их прочь. Что бы ни случилось – назад ничего не воротишь. Человечество погубило само себя. Мы – его жалкие остатки.

– У нас проблемы, – произнёс маркитант.

– Опять? – грустно спросил я.

– Снова. Впереди лесок, да непростой. Видишь, во?о-он там начинается! – Он приподнял подбородок, указывая направление. – Дендромутанты. Они, конечно, медлительные, но когда их много – спасу нет.

На расстоянии километра от нас протянулась бескрайняя зелёная полоса без единого просвета.

– И что делать? – спросил я.

– Раньше тут была просека. Не сказать, что совсем широкая, но хватало, чтобы пройти спокойно. Сейчас она заросла. Не ожидал такой подлянки!

– Тогда обойдём, – предложил я.

– Не получится. И справа, и слева полная задница. Поверь на слово.

– Тогда что? Вперёд и с песнями?

– Вперёд, но без песен. Иногда… крайне редко, но деревья почему-то перестают охотиться на людей. Вдруг нам повезло?

– Это мы сейчас и проверим, – процедил сквозь зубы я.

Мы подошли к хищному лесу почти вплотную, остановились в десяти метрах от узкой канавы, явно рукотворного происхождения, которая служила границей между городом и «зелёнкой». Ждать пришлось недолго. Лес почуял нас сразу. К нам, извиваясь, поползли ветви-щупальца, а одно из деревьев выдрало из покрытой мхом земли корни и зашагало пьяной походкой.

– Давненько я с таким не встречался, – произнёс проводник.

– Шагай-дерево?

– Оно самое. Обычно оно в засаде сидит, приманивает добычу запахом. А это изголодалось. Вон как спешит.

Дерево и впрямь ускорило темп. Добралось до канавы, но не смогло преодолеть её, запуталось в своих же корнях и тяжело рухнуло, издав при этом звук, чем-то напоминающий возглас разочарования. Мы едва успели отпрыгнуть – крона могла зацепить.

Шагай-дерево забарахталось, заскрипело, беспомощно потянулось к нам извивающимися как змеи побегами.

– Давай-давай, – усмехнулся я. – Щаз я тебе ветки поотрубаю.

И обнажил меч.

Угроза на дерево подействовала. Каким бы тупым оно ни было, но инстинкт самосохранения был и у него. Ветки убрались. Растение попыталось с их помощью приподняться, даже оторвалось немного от земли, но тут что-то треснуло, ростки, не выдержав, подломились, и шагай-дерево опять пробуравило кроной землю.

– Вот и лежи, – прокомментировал ситуацию маркитант.

– По-моему, всё ясно – в лесу нас ждёт тёплый приём, – сказал я. – Может, пойдём в обход, как все нормальные герои?

– Я же говорил: в обход не выйдет. Сдохнем.

– А тут что – не сдохнем? Здесь каждый куст нашей кровушки хочет. Что-то мне туда лезть стрёмно.

– Значит, надо сесть и подумать. Только пошли отсюда поскорее – тут нами ещё кое-кто интересуется.

– Кто?

– А вот кто. – Маркитант поддел носком мохнатую тварь, ползущую в траве, и хорошим пинком отправил к поваленному шагай-дереву.

Оно плотоядно зачавкало: свалившаяся добыча пришлась ей по вкусу.