Я открываю глаза и смотрю на Джона. Он сидит, опершись спиной на релинг, ноги вытянул перед собой, голову откинул назад, разглядывая небо.

– Это и правда твой корабль? – спрашиваю я.

Он поднимает голову, смотрит на меня.

– Да.

– Как так? В смысле ты же не хотел быть пиратом?

– И сейчас не хочу. – Он пожимает плечами. – Но когда мой отец прибился к реформистам, он все свои корабли распродал, кроме этого. Своего любимца. Его он подарил мне – в надежде, наверное, что я передумаю. Я не передумал, но и отказываться от него тоже не хотелось. Так что я нанял того, кто теперь управляет им за меня.

– Ага. – Я на секунду задумываюсь. – Но если это твой корабль, зачем тебе платить капитану за проезд?

Легкая, словно смущенная улыбка.

– Потому что он все равно остается пиратом, – отвечает он. – Безжалостным и грубым, благотворительности не приемлет. Но я ему доверяю, и он мне нравится. В конечном счете только это и важно.

Я снова закрываю глаза. В конце концов тихое покачивание корабля, аккорды фальшивящей музыки и надежное присутствие Джона убаюкивают меня, и я засыпаю.

Просыпаюсь же внезапно, когда резкий толчок палубы сбрасывает мою голову с импровизированной подушки. Открыв глаза, я выглядываю из-за релинга.

Небо облачное и серое, вода рябит. Люди вокруг меня тоже начинают шевелиться. Файфер и Шуйлер лежат, обнявшись, разговаривают тихими голосами. Джордж зевает, укрывшись с головой одеялом, и слегка дрожит от прохлады.

Я сажусь, кутаясь в одеяло. По палубе бродит резкий холодный ветер, шевелит волосы, сбрасывает их на лицо.

– Где Джон?

– Пошел еды принести, – говорит Джордж. – И узнать, когда мы прибываем. Надеюсь, что уже скоро. Если эта посудина не перестанет качаться, меня вывернет.

Появляется Джон. Корабль покачивается и вздрагивает, Джон хватается за поручни, чтобы не упасть. Принесенную еду он кладет перед нами, а мне протягивает кубок.

– Лекарство, – говорит он. – Не очень хорошее, но на корабле мало что есть. Желательно выпить, пока горячее – не могу обещать, что у холодного вкус будет лучше.

– Спасибо. – Я беру у него кубок. – Что ты выяснил?

– Еще примерно четыре часа до Апминстера. Но надвигается буря, так что может оказаться и дольше. В любом случае к закату будем на месте.

Джон подает мне еду – хлеб и твердый сыр – и садится рядом.

– Я попросил капитана высадить нас на милю ниже усадьбы Блэквелла, – говорит он. – Конечно, вокруг будут и другие корабли, и мы могли бы затеряться среди них, но нет смысла рисковать. – Он смотрит на меня. – Надеюсь, я все сделал правильно.

Я киваю:

– Да, правильно. Спасибо тебе.

Отрываю кусок хлеба, но не ем. Слишком уж нервничаю, есть не хочется. Судя по тому, как мои спутники обращаются с едой, у них тоже проблемы с аппетитом.

– Попасть внутрь должно быть сравнительно просто, – говорю я. – У нас имеется лишь одно приглашение, но его можно передавать туда и обратно. А оказавшись внутри, нужно просто слиться с окружающими.

Со всеми.

С Малькольмом, с Блэквеллом, с Калебом. Со всеми известными мне ищейками. Не говоря уже о стражниках и еще сотнях других людей, которые могут меня узнать.

Подавляю дрожь и продолжаю:

– Когда окажетесь внутри, не пытайтесь прятаться по углам – Блэквелла это насторожит. Оставайтесь на виду, но по возможности избегайте разговоров. Представление начинается в девять, и вот тогда мы спустимся в гробницу.

Шуйлер обнимает Файфер за плечи. Не знаю, о чем думает она, и о чем он, тоже не представляю. Но судя по тому, как она закусила губу, можно кое-что предположить.

– Потом ждите, – говорю я. – Все равно ничего другого сделать вы не сможете. Держитесь поблизости, но не слишком близко. Вас никто не побеспокоит. На маскараде будет чересчур много важных персон, чтобы Блэквелл рискнул кого-нибудь побеспокоить. Но если вам покажется, что дело обернулось к худшему, – Шуйлер, тебе придется вывести их.