– Ничего, – отвечает Джон. – Сейчас пойду. А ты присмотри, чтобы она руку замотала, хорошо? – Он берет с подноса бинт и бросает Джорджу. – Порез не такой опасный, как я думал, но допускать заражение не стоит.

Даже не взглянув на меня, он выходит. А я соображаю, что так и не поблагодарила его. За что бы то ни было.

Ночью я решаю остаться.

Едва не сбежала, впрочем: разговоры за столом слишком часто касались того, о чем я не хочу говорить. Но известие, что я – самый разыскиваемый преступник в Энглии, усложнило ситуацию. Уже недостаточно сбежать отсюда и добраться до Апминстера – не Блэквелл и его стражники преследуют меня, но любой наемник в городе. Там мне ничуть не безопаснее, чем здесь, то есть мои дела плохи.

Самый разыскиваемый преступник в Энглии.

Почти не верится. Что-то есть в этом странное, вызывающее сомнения. Я знаю, что Блэквелл хочет моей смерти. Но неужто же сильнее, чем смерти Николаса? Даже если он думает, что я ведьма, шпионка, предательница, – все равно Николас для него опаснее.

Я не могу пойти в Апминстер и не могу оставаться в Энглии. Наверное, придется бежать в Галлию. Это рядом, через пролив. И если я смогу найти корабль и тайком проникнуть на него, добраться туда будет просто. Тамошний король симпатизирует изгнанникам Энглии, и меня не выдадут.

А еще есть Калеб.

Не пойму, что означает его повышение в инквизиторы. Блэквелл планировал это с самого начала, еще до моего ареста? Или Калеб попросил об этом потом, как способ меня защитить? Но если он занял этот пост ради моей защиты, почему не пришел забрать меня из Флита? Он же не бросил меня там умирать, я в это не верю. Должно быть другое объяснение.

Так или иначе, но день моего бегства – сегодня.

Ночью Джордж обмолвился, что утром все уйдут – будто бы на черный рынок, обновить припасы. Мне предоставляется возможность обшарить дом: в Галлию с пустыми руками не удрать, надо как следует приготовиться. Добыть свои вещи, украсть денег и ценностей, которые можно будет продать, найти или изготовить себе какое-нибудь оружие. А потом, вечером, когда намечается визит к ясновидящей, рвать когти. И валить всех, кто встанет на моем пути.

Джордж все еще спит. Он распластался на полу в изножье кровати и пребывает в полном отрубе. Ботинки обмотаны одеялом – должно быть, запутался в нем ночью, свалился, а встать не мог или не хотел.

Я быстро и тихо одеваюсь в ту же одежду, что была на мне вчера. Хорошо бы найти что-то потеплее или попрактичнее, но и это сойдет. Хватаю с пола одеяло Джорджа и увязываю его в узел.

Кидаю взгляд на Джорджа. Такое ощущение, что он давно уже так валяется. Думаю, не связать ли его на всякий случай перед уходом. Но он может проснуться, а тогда придется его оглушать, чего мне не хочется.

Джордж стонет во сне.

Ладно, пусть лежит.

Медленно, тихо открываю дверь, выхожу на цыпочках, потом крадусь по коридору к началу лестницы. Останавливаюсь, прислушиваюсь. Не слышно ни голосов, ни шагов, ни возни с посудой на столе. Тихо. Поспешно прохожу по лестнице в прихожую.

Первая остановка – столовая. Оловянные тарелки, столовые приборы. Я возьму только эти жуткие бокалы с ножками в виде змей, если найду. Подбегаю к буфету, выдвигаю ящики – один за другим. Пусто, черт побери. Перехожу в комнату на той стороне прихожей.

Это гостиная, внушающая чувство восхищения. Высокие цветные стекла вдоль стен, у каждой панели – свой оттенок синего. Большой камин занимает всю стену целиком, противоположная же закрыта гобеленом с приятным сельским пейзажем. Рядом с ней стол, окруженный креслами с синей вышивкой на обивке.

Быстро обхожу комнату, шарю глазами по сторонам. Под ковриком – расходящиеся половицы, за вышивкой – потайные ниши. Ищу в стенах стыки замаскированных дверей. И ничего. Где они, черт их дери, оружие-то прячут? Я в доме самого главного изменника Энглии – пардон, второго по изменничеству, – и ни единого режущего, колющего или поджигающего устройства во всем хозяйстве? Невозможно. Николас не достиг бы того, чего достиг, возглавляя восстание с голыми руками.

Единственное место, где я еще не искала, – кухня. Рискованно, там вотчина Гастингса. Слуга он или нет, но все равно призрак. Не знаю уж, каким образом Николас укротил его разрушительное начало, но оно есть – у призраков оно никуда не девается. Иногда ищеек зовут в дома, где водятся привидения, но это бесполезно. Мы можем только стоять и смотреть на этот хаос. Последний раз, когда нас с Калебом позвали на такую охоту, призрак снес хлев до основания и остриг всех овец. Шерсть разлетелась на несколько миль, как будто в июле снег пошел. Мы с Калебом сидели на холме и любовались зрелищем, хихикая, как дети.

С трудом сглотнув внезапно пересохшим горлом, я выкидываю из головы эту мысль. Сейчас думать о Калебе нельзя.

Рядом со столовой дверь, открывающаяся в узкий темный коридор. Не уверена, но думаю, что он-то и ведет на кухню.

Вхожу, останавливаюсь, слушаю. Тихо. Если Гастингс где-то рядом, я же услышу его, да?