пчелы. Они догнали его и шли рядом, жужжа и фыркая. Урландо ясно видел их блестящие гофрированные туловища обтекаемой формы. На крылышках их кокетливо шевелились рули управления. Торпеды, мягко покачиваясь в воздухе, будто усмехались.

Урландо круто взял вверх, злобно усмехнулся и нажал кнопку боевого излучателя. И вдруг бессильное отчаяние овладело им: излучатель не действовал!

Торпеды неожиданно отошли в сторону и вдруг с размаху дружно ударили «2Z» под правое крыло. Истребитель наклонился набок. Так, боком, смертельно раненный, взметнулся было вверх. Но еще и еще, со всех сторон налетели торпеды. Они жадно клевали коричневое чудище на лету. Так старый хищник — седой, страшный филин — издыхает в воздухе, когда вольные лесные птицы, выведенные из терпения, дают ему последний бой.

Истребитель теперь висел в воздухе на горизонтальном пропеллере. Уши Урландо ловили обрывки радиошифров. И вдруг все смолкло. Эфир безмолвствовал.

Лебедев спешил к заградзоне ЛТ-2. Его головной самолет «Б-19», модель которого он сам испытывал когда-то на заводе у Звягина, сейчас с полным грузом авиабомб стремительно тянул вперед.

Радист все время держал Лебедева в курсе развертывавшейся воздушной операции. Он уже знал, что над командным пунктом 44 летающий танк по неизвестной причине стал делать фигуры высшего пилотажа. Он знал, что в действие вступила зона 1, но танк прорвал ее.

— Мы должны настигнуть его у второй зоны, — решил Лебедев.

«Б-19» шел на большой высоте, грозно гудя своими мощными моторами.

Радист по трубе четко передавал из радиорубки:

— Приказ атаковать…

Лебедев распорядился:

— Изготовиться!

Сурово нахмурив брови, он увидал знакомую громаду истребителя. Чудовище вертелось в воздухе, затравленное летающими и жалящими торпедами. Лебедев взглянул и понял все. Истребитель сейчас не двигался мощно и грозно, как тогда на «пробе», а только жалко и беспомощно кружился, стараясь, видимо, повернуть назад, к своим. Но «своих» у него не было. Между тем со всех сторон гудящие громады красных бомбовозов быстро стягивались в стройном боевом порядке. Надо было добивать зверя, еще опасного в предсмертном бешенстве.

Лебедев ясно представил себе, как Урландо сидит в машине и двигает рычажками, подумал: «А где же ваши боевые «излучатели», синьор? Выдохлись? Пеняйте на себя, если не уцелеете…»

И когда «Б-19» в яростном соколином взлете как бы подмял под себя воздушного хищника, штурман мягко и уверенно открыл бомбодержатель.

Лебедев сделал крутой вираж. Он видел, как первое звено следом за ним бомбило дьявольскую машину Урландо. Торпеды клевали истребитель со всех сторон. Бомбы и торпеды били его снизу и сверху…

…Истребитель «2Z», цепляясь остатками пропеллеров за воздух, медленно падал на опустошенную и обезображенную им же самим землю. От грузного удара громадный синяк наплыл над левым глазом Урландо, а правый, искусственный протез от удара выскочил из глазницы, и она теперь чернела пустотой. Фашист терял сознание и уже не видел сквозь прозрачные стены кабины, как к упавшему коричневому чудовищу все ближе и ближе подбегали красноармейцы в противогазах, держа в руках гранаты, изготовленные к бою. Торпеды еще сердито роились над местом, где с изломанными крыльями лежал «2Z».

Бойцы подбежали вплотную. Кто-то уже стучал по броне прикладом винтовки:

— Открывай!

Легкая танкетка маршала быстро приближалась сюда же.

— Ну вот и дождались, — кисло проговорил Хох, торопливо кидая в пылающий камин пачки бумаг из ящиков письменного стола. — Слышите, как они кричат на улице?

Хессельбард, спешно собирая чемоданы, отрывисто сказал:

— Вам нравится смотреть на фейерверк? Тогда сожгите все, вплоть до шифров и инструкций. Во всяком случае, не я виноват, что вас вышвыривают отсюда. Но это мелочи. Не будем дожидаться, когда демонстрация народного фронта ворвется сюда.

Он затянул ремни на последнем чемодане:

— Готово. Надевайте вашу шляпу, Хох. Мы выйдем другим ходом. Авто ждет нас во дворе.