Лика высунулась в окно, закричала:

— Аэроплан летит!

Все четверо залюбовались, как в безоблачном небе легко и красиво мчалась металлическая птица.

— Как высоко! Но что это?

Водя взвизгнул и кубарем раньше всех выкатился из лаборатории. Аэроплан стремительно опускался.

Шэн сидела в кабинете спецлаборатории академического отдела селекции и быстрым мелким почерком писала статью.

Дверь из коридора осторожно приоткрылась, и Лебедев шагнул в кабинет:

— Татьяна Иосифовна! Не помешаю вам?

Шэн обернулась:

— Антон Григорьевич? Входите.

— Хочу посмотреть, в какой обстановке работают наши советские ученые.

Лебедев подошел к столу, огляделся:

— Как тут радостно и просторно… Это и есть «святилище науки»?

— Мой кабинет. Со вчерашнего дня я получила повышение. Старшая ассистентка. Рядом, за этой дверью, моя личная лаборатория. Дверь прямо — в аудиторию, где я читаю лекции для практикантов.

— А у Бутягина такая же лаборатория?

— Нет, это только ассистентская. Рядом такая же лаборатория Башметова, другого ассистента Николая Петровича. Его же личная лаборатория — в другом конце здания. Но, к сожалению, его сейчас нет.

— Да, я знаю, я спросил сначала его и, узнав, что его нет, решил зайти к вам. Меня всерьез начинает интересовать сельхозтеория.

— Моя лаборатория также к вашим услугам. Садитесь, пожалуйста. Я постараюсь, насколько мне удастся, заменить вам Николая Петровича.

— Вчера я был в отделе механизации. Груздев посвящал меня в тонкости своего проекта, но я, признаться, не все понял. Приходится, оказывается, проникнуть в тайны селекции. Вот еще новое препятствие. Постеснялся я спросить у Владимира Федоровича, что это за штука. Выручите хоть вы, расскажите.

— Селекция — значит отбор. Пословица говорит: «Что посеешь, то и пожнешь». Если отобрать для посева хорошие семена, то и урожай от них будет хороший. Отсюда пошла сортировка семян, отборка крупных семян от тощих. Обычная сортировка — триером — уже дает десять процентов прибавки урожая. Но этого мало, да и недостаток простой сортировки состоит в том, что не всегда самое крупное зерно является самым урожайным. Надобен еще отбор нужных качеств. Нужно, например, чтобы у пшеницы было питательное и вкусное зерно, у льна чтобы было длинное, крепкое волокно. Нужно делать отбор по сопротивляемости растений холоду, засухе, полевым вредителям. Всем этим и занимаются селекционеры… Я могу показать вам их работу. У меня сейчас как раз работают две группы…

Они двинулись по просторным помещениям, где за столами работали десятки сотрудников агроакадемии. Шэн продолжала пояснения на ходу:

— Надо различать беспородные сорта — популяции — и сортовые семена. Их мы создаем на опытных полях. Отбираем зерна с каждого колоса, взвешиваем, определяем характерные признаки, подбираем и высеиваем вручную. Выращиваем, подбирая нужные нам свойства посредством гибридизации. На этом пути, как вы знаете, замечательных результатов в садоводстве достиг Мичурин. Мы же работаем с зерновыми культурами. Селекция повышает урожай на двадцать процентов и выше. Выведенные академиком Лысенко сорта пшеницы по своим свойствам сейчас стоят выше всех.

— Много мудрых вещей знаете вы, Татьяна Иосифовна, — тихо сказал Лебедев.

— Таких, как я, — много, Антон Григорьевич. Мы — вся страна. И мы делаем только свою часть общего дела. Ведь одной селекции для повышения урожайности мало. Прошлогодний урожай в одиннадцать миллиардов пудов зависел от целого ряда больших мероприятий в государственном масштабе. Огромную роль сыграло повсеместное введение в СССР правильного севооборота.

Они вернулись в кабинет.

— Мы не замыкаемся с нашей наукой только в этих стенах, — рассказывала Шэн с воодушевлением. — Мы вынесли работу в тысячи лабораторий и филиалов академии. Нам помогают совхозные и колхозные лаборатории, помогают школы, ячейки Осоавиахима… Везде находятся энтузиасты… Сейчас вся экспериментальная работа сосредоточена в нашей базе на Волге. Как раз завтра туда уезжает Николай Петрович.

— Эксперименты, касающиеся новой машины?

— Да, сейчас там находится Башметов. Бутягин с Груздевым хотят поставить некоторые опыты.