Это же так многозначительно – чёрные машины, крепкие парни в чёрных костюмах, чёрных очках, с чёрными пистолетами под мышкой. Белый Комитет, чтоб им там со всеми норнами на пьянке у О?дина в дёсны перецеловаться!

С другой стороны, как правило, те, кто пытается на вас давить, чаще всего делают это по причине собственного страха. Непонятно лишь, когда и чем мы с Хельгой успели всех так напугать?

Неужели только тем, что отправили в психбольницу Белую Даму?! Но тут и с закрытыми глазами ясно, что там ей самое место! Если человек считает, что способен заключить договор о сотрудничестве с самой Смертью, то он конченый псих, и профессиональные врачи лишь подтвердили диагноз. Надеюсь, эта экспрессивная мадам вообще никогда не выберется из смирительной рубашки…

Или же за всем этим стоит тот самый неназванный игрок, джокер, карта, бьющая любую в колоде? Ни я, ни Эд, ни Капитан, ни даже Хель (моя бывшая супруга) ничего о нём не знают. Но это полбеды. Гораздо хуже, если из-за этого игрока мы все будем невольно играть его краплёной колодой.

Я остановился на стоянке маршрутного такси. Постоял какое-то время, собираясь с мыслями, потом достал сотовый и набрал «любимый номер».

– Па?

– Да, лапка. Ты не занята?

– Нет, уроки сделала, дядю Эдика к дивану привязала, ко мне подружки хотели зайти, можно?

– Конечно. – Я всегда поощрял гостей в доме, потому что нордический характер Хельги не позволял ей легко обзаводиться друзьями. – Не обидишься, если я задержусь ещё на часок? Есть планы.

– А-а, хочешь встретиться с Данкой? Ой, папуль, лучше б не сегодня, поверь мне…

– Я попробую справиться.

– Ну-ну, удачи. Всё, я бегу! Наверху опять врубили шансон, мне нужно что-нибудь тяжёлое…

Это не для соседей, как вы поняли. Просто, если дяде Эдику вовремя не дать по башке, он выскочит на балкон, вскарабкается к этому морячку на этаж выше и придушит всех, кто оказался в доме, включая магнитофон и аквариумных рыбок.

Ничего личного. Просто тот блатняк, что у нас в России принято называть шансоном, доводит его и без того слабый мозг до полного кипения. Года три назад он такое устроил в маршрутке (с матом, членовредительством и кусанием колеса!), что водители нашего района целый месяц слушали исключительно классическую музыку – Моцарта и Чайковского…

Я вошел в меню, отыскивая номер Даны, как вдруг телефон зазвонил.

– Да, милая, – спонтанно откликнулся я и едва не оглох от Хельгиного рёва:

– Папа! Срочно домой! У нас тут… тут беда… и я не знаю, куда её деть…

– Боги Севера, что случилось?!

– Таки ничего особенного, лорд Белхорст, – певуче ответил мне голосок Ребекки.

Я помотал головой и поковырял ногтем в ухе, решив, что у меня что-то со слухом.

– Хельга?

– Да, па.

– В доме лошадь?

– Да. Я её не видела. Вышла за хлебом, вернулась домой, нашла дядю Эдика на кухне, в одних трусах, с пакетом майонеза и шоколадкой. Я его обратно к кровати привязала, села чай пить, потом музыка сверху, я тебе звоню и вдруг слышу, как у тебя в спальне кто-то фыркает… Захожу, а там она!

– А что такое не так, мой лорд? Я же сама не набивалась в гости! Меня пригласили, я пошла, почему нет, девочкам всегда любопытно посмотреть новый мир. Но если я вам так уж в тягость даже на часок погостить…

– Нет, нет! – как можно теплее ответил я. – Ребекка, разумеется, тебе все рады. Хельга?

– Да, папуль?

– Я скоро буду. Не спускай глаз с этой парочки. И дай лошадке какие-нибудь тапки, она же своими копытами всех соседей снизу перебаламутит.

– Угу… Ой, она вышла на балкон!

Всё. Связь оборвалась. Мне срочно надо домой. Визит к любимой женщине откладывается. Впрочем, почти как всегда…

Мне удалось притормозить какого-то частника, и минут через двадцать я был дома. Бегом залетел в ближайший «Погребок» купить пару пачек овсяного печенья. Подумав, взял ещё ячменные хлопья для похудения. Ещё подумал и добавил в корзину коробку кускового сахара, пакет яблок и сухарики-хрустелки к пиву. Нет, самого пива конечно же брать не стал: хуже лошади у вас дома