Возле дома, тесно прижавшись боками, стояли несколько специальных машин – карета «Скорой помощи» и полицейские – с мигалками и без. Жильцы были недовольны, двор и так был заставлен, а тут еще эти понаехали.

– Могли бы поставить на улице свои машины, – пробурчала пожилая дама, протискиваясь к подъезду. Она сказала это достаточно громко, чтобы услышал куривший у дверей полицейский, но ему это было неинтересно, его выдернули перед обедом, и теперь он сбивал голод сигаретным дымом.

Дама жила на пятом этаже, однако поднялась на лифте до второго, чтобы хоть одним глазком глянуть на то, что творилось возле квартиры профессора Фогеля. Однако, едва она вышла из лифтовой кабины, двое полицейских в форме отогнали ее к лестнице, и дама стала подниматься на носочки, чтобы заглянуть через плечи стоявших в проходе специалистов, но ничего особенного не увидела, кроме ходивших с озабоченным видом серьезных людей.

Разочарованно вздохнув, дама поднялась к себе, а снизу, громко топая по ступеням, на площадку поднялись еще двое полицейских – сержант и рядовой патрульный.

Сержант решительно подвинул стоявших у входа и, оказавшись в квартире, сообщил:

– Сэр, я нашел одного свидетеля!

– И где он? – спросил начальник следственной группы, шагнув к сержанту.

– Уже здесь, сэр. Патрульный Ковач.

И повернувшись к стоявшему у двери полицейскому, сержант махнул:

– Иди сюда, чего ты там мнешься?

Патрульный подошел.

– Ну, чего ты видел? – спросил старший.

– Сначала, позвольте, я скажу пару слов, – попросил сержант. – Когда все подъехали, вы пошли на квартиру, а я отправил бойцов на опрос населения, а Ковача – обойти дом и пошнырять за гаражами, там всегда найдутся какие-нибудь алкаши, которые что-то видели. Но до алкашей он дойти не успел, увидел какого-то подозрительного и решил спросить документы. Дальше ты рассказывай, Ковач.

И сержант подался назад, пропуская патрульного.

– Ну я это… – патрульный сделал руками какие-то непроизвольные движения, как будто дирижировал или ловил бабочек. – Ну я это, увидел, говорю – а позвольте документы.

– А он? – спросил старший, чтобы ускорить свидетеля – у группы еще было два вызова на бытовуху, а сюда они приехали из-за важности случая, оставив остальные на потом.

– А он ничего, остановился и спрашивает: «Что случилось, офицер?»

– А ты?

– А я говорю – документы покажите. И тут он полез в нагрудный карман, а я, стало быть, рукой за кобуру – как по инструкции.

– Молодец, – кивнул старший.

– Ну, он достает что-то такое и мне протягивает. Я вперед подался, а он меня в грудь ударил.

– И ты упал, – попытался догадаться старший.

– Нет, сэр, но как-то в глазах немного заискрило, а он еще в челюсть ткнул, я тут и завалился. Что дальше было – не помню.

– Сэр, я его вызываю, где ты, Ковач, так тебя разэдак, а он не отвечает, – снова вступил в беседу сержант. – Я побежал вокруг дома, а там, смотрю, он у забора прислоненный сидит и вроде как чего-то руками так…

Сержант показал движения руками, которые выполнял патрульный.

– Дальше-дальше! – нетерпеливо потребовал старший.

– Ну, поднял его, встряхнул, а он и говорит, что сшибли его – хорошо хоть оружие оставили.

– Ладно, – кивнул старший. – Ковач, ты можешь описать его?

– Да, сэр, могу.

– Ну, я слушаю.

– Рост – примерно сто восемьдесят пять. Возраст где-то под сорок. В плечах широкий, глаза серые и, знаете – добрые. Я от него подвоха совсем не ожидал. Другое дело, когда рецидивистов вяжем – у тех взгляд другой, и все время подлости ждешь. А этот смотрел по-доброму.