заборских кланов, которые за это обещали снабжать мятежников лучшей углеродной броней практически по себестоимости.

Так что игра стоила свеч.

«Би-двадцать восемь» находились в своей стихии. Своим коллективным разумом они вычисляли оптимальное распределение сил и выставляли ловушки там, куда собирались бежать их враги.

Разработчики этих машин разбирались в психологии канзасов, суперов и гоберли, а потому никто из команды крейсера «Худденхард» не мог избежать скорой расправы. Короткоствольные пушки делали пару выстрелов, и на таблице, отображавшейся на мониторе Лексшуллера, появлялась метка об очередной уничтоженной единице, а напротив – расход боеприпасов.

Иногда каратели встречали упорное сопротивление – уцелевшие подразделения штурмовиков ловко маневрировали и метко стреляли, выводя из строя одного робота за другим, однако им попадались лишь те, кого выбрал коллективный разум бронероллеров – машины с пустыми магазинами либо с проблемами в управлении. И пока они гибли, заряженные роботы делали обход по коридорам, вентиляционным шахтам и даже широким канализационным каналам, чтобы неожиданно нанести удар – в коридоре, в жилой каюте или гальюне – причем совершенно неожиданно.

– Какой ужас! Их рубят словно овощной бертольд! – воскликнул Лексшуллер.

– Мы тоже несем потери, – возразил Брейн, однако на каждого павшего робота статистика выдавала пару десятков уничтоженных членов команды крейсера.

Вскоре охота замедлилась. Мишеней становилось все меньше, и охотники шли на разные заложенные в них хитрости и подключали все технические возможности.

Им были известны все служебные коды, но вражеский персонал уже разобрался, в чем дело, и срочно сменил их, так что около двух десятков сумели спрятаться за закрытыми дверьми, кодов к которым у бронероллеров не было. Однако тут пригодились стальные крюки, имевшиеся у каждого пятого «би-двадцать восемь». Они вскрывали двери, как консервные банки, и продолжали зачистку.

Примерно через полчаса все было кончено, и роботы вернулись в свои хранилища, забравшись на полки и подключившись в электрическую сеть для подзарядки.

Согласно таблице, их потери составляли двенадцать процентов. Команда крейсера «Худденхард» потеряла всех.

– Мы выиграли? – спросил подошедший из угла штаб-навигатор Чиунмах.

– Похоже на то, – сказал Таут.

– А я с самого начала предупреждал, что нарушение инструкций есть прямая дорога к воинским преступлениям! – сменив тон на нравоучительный, произнес Чиунмах и указал пальцем на спину Лексшуллера. – А вам, господин штаб-штурман, еще придется пообщаться со следователем контрразведки, где он задаст вам массу неприятных вопросов!

Лексшуллер был не из самых смелых и вскочил, чтобы оправдаться и чтобы…

Брейн положил руку ему на плечо и усадил на место.

– Не бойся, парень, мы тебя в обиду не дадим, – негромко произнес он и повернулся к Чиунмаху.

Тот сейчас же сбавил тон и, отскочив обратно в угол, сел на поломанный стул, который специально был туда поставлен, чтобы не мешался.

Автомат Чиунмах тоже положил на пол и продемонстрировал открытые ладони – дескать, ударить меня не имеешь права. Однако никто не сомневался, что эта змея еще выстрелит ядом.

Брейн посмотрел в сторону пролома – Фофо и Сингер стояли с оружием наготове. Они подчинялись только ему и были готовы исполнить любой приказ.

– Что там с нашими союзниками, штаб-штурман? – спросил он.

– Флотская ударная группа нам не союзник, а непосредственное начальство, – заметил ему Таут. – Мы часть их, а они часть нас.

– Лидер группы «Штольц» поливает нас мегаквантовым облучением в радиальном параметре, – сообщил штаб-штурман.

– И что это означает?

– Это означает, что он в нас прицеливается, – сказал Таут. – Они определили, что «Худденхард» пристыковался к нашему