– Наверное, пожар где-то, но задымления не видно.

– А может, просто химикатов каких нажрались, – заметил ранкмайор Шено. – У них это запросто.

Датчики зафиксировали очередной залп, и все замолчали. Возможно, это были последние минуты их жизни.

Снова заскулил Чиунмах.

А где-то в непонятных Брейну пространствах двигались волновые импульсы, готовясь превратиться в сверхактивные болванки и разорвать корпуса двух обреченных кораблей.

– Да!.. Да!!! Это мы посылали сигнал!.. – вдруг закричал Лексшуллер. Каким-то чудом связь наладилась на несколько минут раньше расчетного времени, и хотя канал был прерывистым, говорить было можно. – Мы контролируем ситуацию!.. Отзовите залп!..

– А кто вы? – продребезжал восстановленный из помех голос.

– Я офицер связи штаб-штурман Лексшуллер, сэр! Мы захватили вражеский крейсер – он полностью под нашим контролем! Отзовите залп!..

– Минуточку, я сверюсь…

Чиунмах на полу снова забился от отчаяния, да и сам Брейн был готов взорваться криком – сейчас, когда все решали секунды, какой-то там…

– Да, я сверился, на борту «Вереи» действительно есть штаб-штурман Лексшуллер. Хорошо, залп отменен. Я перевожу ваш канал на начальника режима группы.

Брейн почувствовал слабость, на негнущихся ногах добрался до привинченного стула и тяжело на него опустился.

– Держитесь, сейчас нас тряхнет!.. – предупредил Таут, и в тот же миг тюрьму будто качнуло на огромной океанской волне, так что заскрипели все переборки, а где-то, щелкнув, вылетела сорванная заклепка.

– Что это? – спросил Брейн, улыбаясь.

– Это отозванный залп сработал! Он вышел из туннеля в виде гравитационной волны!.. – пояснил Таут, и Брейн кивнул, хотя ничего не понял.

На связь вышел начальник режима флотской группы. Он представился и потребовал самого старшего.

Рекрейцер Таут тотчас занял место Лексшуллера.

– Рекрейцер Таут, вы самый старший из уцелевших на борту «Вереи»? – переспросил начальник.

– Так точно, сэр. Я начальник отделения делопроизводства и архива личного состава. В том числе и спецконтингента.

– Сколько сейчас в вашем заведении спецконтингента?

– Полагаю, он весь в наличии, сэр. Но разумеется, есть потери, поскольку имел место штурм всех административных палуб и наши офицеры и охрана сражались.

– Хорошо, сколько сейчас у вас персонала?

– Пятеро офицеров и трое из контингента, сэр, они не пожелали присоединяться к мятежникам и вместе с нами оказывали сопротивление.

– Ладно. Теперь далее – вы передавали, что контролируете крейсер «Худденхард»?

– Так точно, сэр.

– По нашим данным, на его борту одних только штурмовиков абордажного отделения числилось около полусотни. Как же вам удалось восьмерым захватить крейсер?

– Мы перепрограммировали бронероллеры «би-двадцать восемь», сэр. Их у нас было почти двести пятьдесят штук. Они атаковали крейсер противника и выполнили за нас всю работу. Потери машин составили двенадцать процентов.

На том конце связи воцарилась тишина. Похоже, начальник пытался осмыслить полученную информацию – о таких захватах он еще не слыхивал.

– Что вы можете сказать о состоянии спецконтингента сейчас?

– К сожалению, сэр, нам мало что известно. После последних попыток штурма нашего убежища прошло несколько часов, а система корабельного наблюдения повреждена, и мы имеем доступ лишь к нескольким камерам внутреннего наблюдения.