меня пальчиком поманил.

– С ума сошел? – Кирей тотчас рядом очутился и руку на плечо мое положил. – Она-то тут при чем?

– Возможно, что и ни при чем. Но именно она почуяла неладное. Я не требую, чтобы она сама подошла… дай мне свою вещь. Платок там… ленту.

Кирей вытянул ленту из косы, да так, что едва ль не с волосьями.

Мстит за вчерашнее лечение?

– И крови капля нужна будет, – извиняющимся тоном произнес Ильюшка. – Но это единственный способ проверить, на нее ли ловушка настроена.

– А если…

– Будем проверять всех.

Я руку протянула и булавку, чтоб было чем колоть. И отвернулася: вот не так больно сие, как страшно. Ойкнула тоненько, когда булавка палец пробила, и спешно в рот сунула. Может, оно воительницам и пристало раны сносить терпеливо да мужественно, но я себя воителкою не чуяла.

Да и раны – одно, а булавка – другое.

Илья ж булавку о ленту вытер.

Из ленты споро куколку скрутил – я по малолетству тож таких делала, из палочек да веревок – и куклу этую на краю ямы поставил.

Сел на землю.

Поерзал, видно, непривычно ему было в грязи рассиживаться, и руки поднял.

– А ты уверен, что получится? – тихо поинтересовался Лойко.

– Нет. Но попробовать стоит… мне интересно с иллюзиями работать.

Он руками махнул.

Пошевелил пальцами.

И, отставив мизинец, провел им черту по грязи. Рисовал Ильюшка неспешно, и никто не смел его поторапливать. Стояли. Ждали.

– Еще немного. – Он палец вытер о штаны. – Уже почти.

И ладонью над куколкой провел, зашептал чегой-то – не слышала, чего. Сперва все было как прежде, я уж и подумала, что не вышла у Ильюшки его волшба, когда куколка зашевелилась. Встала на ножки, шагнула.

Диво!

И вдруг вытянулась, разошлась в стороны.

Мамочки родные! Неужто это я? Ой, до чего хороша! Грязюкою заляпана, растрепана, расхристана. Лицо белое да красными пятнами побито, что от лихоманки. Нос распухлый, мало что не сопливый, волосья к щекам прилипли. Коса вот-вот развалится.

Страх глядеть на этакую красоту!

Меж тем куколка споро шагнула на мосточек-деревце, покачнулася, будто бы вот-вот сверзнется, но устояла. Побежала меленько, ногами перебирая… и только до середины дошла, как загудело, заворчало в ямине нечто и выплюнуло столп огненный.

Да такой, что Елисей от краю отскочил и брата уволок.

Присел. Зарычал.

От деревца пепел остался. От куколки – и того меньше.

– Надо же. – Ильюшка потер нос. – Получилось.

У ямы мы и осталися. Переглянулися только, и Елисей развернулся. За наставником, значится. И туточки появилася у меня мысля, что не одобрит Архип Полуэктович наши экспериментусы.

От как есть не одобрит.

Он-то скоренько объявился: бежал Елисей в полную силу, а с волком на беге мало кто сравнится. Разве что змей-василиск, про