Она увидела
мужчину в зеленом, который появился из ниоткуда и прыгнул на горящую крышу. Двигаясь быстро, как молния, он перепрыгнул на круп лошади, перерезал горло бандиту и сбросил его тело на землю. Он стремительно понесся вперед на коне, ничуть, не менее ловко и быстро сверкая ножом.
Один против многих. И он победил. Деревня была спасена.
Она увидела
мужчину в зеленом, который шел по освещенному факелами коридору, и в мерцающем пламени было видно его лицо – он был красив и молод, его голубые глаза сияли столь же ярко, как и льды его родины, черная остроконечная бородка была аккуратно подстрижена. На этот раз в руке у него был не нож, а меч. Он прошел по коридору и вошел в комнату, в просторный зал.
Там стоял длинный стол, за которым сидел мужчина в форме, окруженный другими мужчинами в такой же форме. Они смеялись. На столе лежали документы. Может быть, карты, может, что-то еще.
У них не было шанса. Герой Тивии скользнул в зал и перерубил мечом шею ближайшего к нему солдата. Не успели остальные и глазом моргнуть, не успел тот мужчина даже встать, как по полу одна за другой покатились головы.
Покидая зал, мужчина в зеленом оставлял там одних мертвецов, а документы на столе сгорели в огне, который скоро поглотил и тела, и зал, и стены, и портьеры.
Она увидела
здание – огромное, как Аббатство Обывателей, но широкое и приземистое, как толстый паук в центре своей паутины. К его дверям вела прямая как стрела улица. Эта улица вся была в цветах – в миллионах цветов разных оттенков, – и вдоль нее стояли люди, они ликовали и аплодировали, в то время как за спинами у них расположились мужчины в красно-черной униформе, бесстрастно наблюдавшие за всем происходящим и изучая глазами толпу.
Они были среди людей, они были на крышах, они были повсюду. Где-то далеко, в узком переулке, мужчины в униформе вытаскивали людей из толпы – людей, которые не ликовали и не хлопали в ладоши, как остальные, – и били их длинными дубинками, а затем бросали в железные фургоны.
А на ступенях цитадели, выстроившись в шеренгу, стояли старики – их лица были суровы и не выдавали чувств, а униформа не отличалась от униформы остальных. Перед ними стоял мужчина в зеленом, с голубыми глазами и аккуратной бородкой. На груди у него была алая лента – небольшая, всего лишь квадратный лоскут блестящей ткани, не более, – и он махал рукой толпе, пока один из стариков нашептывал ему на ухо, чтобы он махал и дальше и не останавливался, потому что у него получается хорошо.
Эмили моргнула, и картинка рассыпалась. Вздохнув, императрица посмотрела на Жукова.
Он подошел к зеркалу, вытянув руку перед собой и глядя на свое отражение. На прошлое. Эмили понимала это. Она узнала тивианскую цитадель в Дабокве. Узнала некоторых стариков на ступенях – это был их местный совет, который правил страной, получившей относительную автономию в рамках Островной империи.
Красивым мужчиной в зеленом был Жуков, это было очевидно. Красная лента служила наградой за его героизм и смелость, и службу народу.
– Что случилось? – хрипло прошептала Эмили. Она решила было повторить вопрос, подумав, что Жуков его не расслышал, но он ответил сразу.
– Мир изменился, императрица, – сказал он. – Равновесие нарушилось, и мир пошатнулся вместе с ним.
Отражение в зеркале снова изменилось. Эмили почувствовала, как ее притягивает к нему, и задрожала от холода на жаркой китобойне. Она смотрела, как образы в зеркале движутся, проигрывая сцену, которую она сотни, тысячи, миллионы раз воспроизводила в собственной памяти.
Дануоллская башня. Беседка над гаванью.
День, когда Корво принес плохие новости.
День, когда погибла мама.
Эмили почувствовала, как все внутри сжалось. Она увидела, как Корво разговаривает с императрицей. Она увидела слезы в ее глазах.
