на твоем старике полетает по округе, проветрится. Вряд ли эти типы тут надолго задержатся!

— Она своего «мальчика» не отдаст, — мрачно сказал Фальк. — И я на нем ни разу не летал, если попросят что-то показать, как вы говорите, могу и опозориться. Сами понимаете…

— Да что ж вы за наказание такое? — вздохнул тот. — Вечно препираетесь с начальством, хамите, на курсантов орете…

— Я никогда не позволяю себе кричать на курсантов, — сдержанно заметил Фальк.

— Я обобщил, Литта вон как раз не стесняется. Сегодня с утра механиков распекала, я думал, штаб обрушится, — хмыкнул начальник. — Ладно, что с вами поделаешь… Иди. Предупреди ребят, чтобы все было начищено, надраено и подметено. Хотя лучше самолеты сам проверь, а на воспитательную работу я Литту направлю, она убедительнее. Кстати, что у вас с ней?

— А что у нас с ней? — не понял тот.

— Да смотрю, вы не разговариваете даже.

— О чем нам разговаривать, кроме как по делу? — упорно прикидывался непонимающим Фальк.

— Дурдом, а я в нем главный, — сказал начальник в потолок — Иди, не тяни время. И Литту ко мне пришли, я ее тоже… проинструктирую.

— Хорошо, — кивнул Фальк и вышел.

Неужто со стороны так заметно, что они с Литтой и впрямь перестали общаться больше необходимого? Еще не хватало…

Он поймал первого попавшегося курсанта и велел:

— Найди Литту и скажи, чтобы срочно явилась к начальнику. И пусть не отмазывается, к нам инспекция едет.

— Бегу! — отозвался мальчишка и унесся со всех ног.

Фальк же пошел к самолетам: нужно было проверить все от и до, чтобы не опозориться. А машины-то сплошь потрепанные, заслуженные, многие восстановленные, с неродными запчастями, словом, катастрофа…

— Ты что такой нерадостный? — спросила Литта, по обыкновению неслышно подкравшись сзади, когда он осматривал очередного «стрижа».

— Догадайся.

— Боишься, что тебя совсем спишут?

— И меня, и мой летучий чемодан, по твоему меткому определению.

— Вряд ли, пилотов не хватает, инструкторов хороших тоже. — Литта заглянула ему через плечо. — Дай подержу, тебе ж неудобно… Вот тут еще подтяни, ага! Да отодвинься ты! Куда лезешь, у тебя туда рука не пройдет, а пройдет, так застрянет, как мы тебя выпиливать будем?

— Руку отрежем, — мрачно ответил он. — Одной больше, одной меньше, я уже привык…

— Фальк, я тебе сейчас врежу монтировкой, — совершенно серьезно сказала девушка, поигрывая инструментом. — Вразумления ради. Если ты с таким настроением появишься перед инспекцией, ничего хорошего точно не жди! Ты ж не взлетишь, а взлетишь, так будешь ковыряться, как салага последний! Что ты переживаешь раньше времени? Как говорит моя прабабушка, — добавила она, от души долбанув помянутой монтировкой по неподатливой детали, — проблемы надо решать по мере их поступления. Ну-ка, глянь…

— Порядок, — оценил он.

— Тогда пошли мыться и обедать. И хватит от меня шарахаться, не буду я к тебе приставать, раз ты такой… — Литта не стала уточнять, какой именно, но Фальк понял. — Уже вон начальник спрашивает, что за кошка между нами пробежала!

— Тебя тоже спросил? — хмыкнул он, оттирая руки ветошью.

— Ну так… А потом еще велел не хулиганить перед инспекцией. Когда это я хулиганила? — с искренним удивлением поинтересовалась она.

— Всегда, — честно ответил он. — Пойдем.

— Мир? — серьезно спросила Литта. — Я не шучу, Фальк. Мне без тебя скучно. Если ты ни о чем этаком и думать не желаешь, пусть его, дело твое, но такого друга и такого ведущего я терять не хочу.

Фальк не сразу нашелся с ответом.

— Мир, — сказал он наконец. — Мне тоже без тебя скучно. Хотя ведомая ты отвратительная.

— Тогда пошли жрать, — весело ответила она и хлопнула его по спине, наверняка оставив масляное пятно на комбинезоне. Спасибо, не монтировкой огрела, с нее бы сталось… — Я голодная!

— Ты всегда голодная. Не понимаю, как в тебя столько влезает и куда девается, — буркнул он.

— Обмен веществ ускоренный. Знаешь такие умные слова?