Вообще, учитывая повадки Тамира, не думала, что ответит. Тем удивительнее было услышать:
— У нее.
А вот такой ответ был вполне ожидаем, но все равно вызвал недоумение. Просто муж точно относился к той категории мужчин, которые предпочитают собственную территорию. Представить Тамира расслабленным в чужих стенах я не могла.
— Но почему? — озвучила, помедлив. — Почему ты не обзавелся хотя бы квартирой? Ведь квартира — не дом, ее содержать гораздо проще.
— Наверное, причина в том, что встречались мы очень редко.
— Редко? — удивленно переспросила я.
А в ответ услышала:
— Эсми, при моей занятости мотаться к любовнице каждую ночь…
Муж замолчал, а я удивилась сильнее. То есть секс был редко? Нет, не так. У такого мужчины, как Тамир, был редкий секс?
— Но почему? — сказала раньше, чем успела сообразить, что причина может крыться в физиологических проблемах. Хотя… какие могут быть проблемы при современном уровне медицины?
— Просто я не поклонник, — окончательно огорошил Тамир.
Я невольно приподнялась на локте и изумленно уставилась… нет, не на мужа, во тьму. А когда вызванная шоком немота прошла, выдохнула:
— Не поклонник? А разве у мужчин такое бывает?
Собеседник неожиданно рассмеялся, и это в какой-то степени добило.
— Что? — вновь выдохнула я.
— Извини, Эсми. Просто пошлость на ум пришла.
Я нахмурилась и изумление немного подрастеряла. И тут же парировала:
— Тамир, я не монашка. Скажи.
— Да просто за день на службе так натра… — он все-таки осекся. Но через миг продолжил: — Что никакого секса не хочется.
Я аргумент оценила — увы, моя работа из той же серии. Причем временами можно сказать и жестче, но…
— Ясно, — пробормотала я и легла обратно.
Что ж, если Тамир — не поклонник, мне же лучше. Меньше мороки, если что.
Утро нового дня началось со стресса. Но причиной тому не завтрак в кругу семьи и даже не враждебные взгляды свекрови, а Тамир. Просто муж, невзирая на период пусть условного, но все же медового месяца, собрался на службу.
— У нас четыре группы диверсантов, — мягко, с заметным сожалением, пояснил он.
Я вздохнула и отпустила. Могла расспросить об этих диверсантах — кто, почему, зачем? — но была слишком занята собственными мыслями. Сегодня я намеревалась все же созвониться с Лейлой, а потом заняться поиском помещения для студии. И последнее столько дополнительных моментов вскрывало…
Тот факт, что на Риторе музыка, подобная моей, не в почете, — это мелочь, это ничего не значит. Главное — она не запрещена, а остальное — так. То есть сам факт организации здесь студии был вполне возможен, проблем не ожидалось. А вот дальше…
Мой личный продюсер Лейла — девушка свободная. Она не раз плакалась, что очень не против обзавестись «постоянной личной жизнью», но увы. До этого момента я подруге сочувствовала, а сейчас, наоборот, порадовалась — ведь Лейлу на Занрисе ничто не держит, она может перебраться на Ритору хоть сейчас.
Зато с остальной командой все было сложнее. У большинства имелись семьи, и это, разумеется, влияло. Я понятия не имела, как члены команды отреагируют на предложение о переезде, и пыталась прикинуть — кого, в случае чего, смогу заменить.
Сам момент замены тоже некоторую панику вызывал, и вопрос был не только в сплоченности, просто… это Ритора! Тут предпочитают принципиально другую музыку, и индустрия, как я поняла, не очень-то развита. То есть сложности с подбором кадров возникнут непременно.
А еще вопрос размещения людей. Вопрос надбавок, которые в этом случае неизбежны. Ну и самое в действительности важное — старт записи нового альбома. До плановой даты, конечно, далеко, но у нас есть все шансы график сорвать.
