Марина обратилась в слух. Твари ушли, они оставили ее в покое. Теперь бесшумно, не издавая лишних звуков, надо спуститься в подвал. Ничего страшного. Просто выйти из-за колонны, дойти до лестницы, а дальше можно бегом к двери. Черт с ней, с вентиляцией.

Женщина передернула затвор. Щелчок показался безумно громким. Шаг. Второй. Третий. Боком по стенке, стараясь наступать как можно тише.

Алексеева выглянула из-за колонны. Прямо на нее смотрели подернутые мутной пеленой глаза. Из оскаленного рта нитками свисала слюна.

Марина икнула от страха. Она не могла даже закричать. Тело сковал ужас.

Тварь заверещала. Женщина не удержалась на ногах и покатилась вниз по лестнице, разбивая локти и колени, выпустила из рук автомат. Оглушенная, плохо соображающая, что происходит, она чувствовала, как наливаются тяжестью виски, а во рту появляется хорошо знакомый металлический привкус крови.

«Философ» прыгнул, распоров острыми когтями химзащиту, разорвал кожу на ключице. Страшная пасть нависла прямо над лицом женщины.

Заместитель начальника бункера чувствовала, как к горлу подкатывает неминуемая истерика. Алексеева глупо хихикнула, совершенно не понимая, что ее так развеселило, а по лицу под противогазом потекли слезы.

– Что тебе нужно? Уходи! – прошептала она.

Тварь навострила большие остроконечные уши.

– Уходи. Не трогай меня! – повторила Марина. Губы не слушались. Под плащом химзащиты по телу растекалась липкая лужица крови, пропитывая куртку.

Мутант прикрыл глаза, слушая.

– Отстань от меня. Фу! – приказала Марина. И снова хихикнула. Надо же – приказывать омерзительному монстру, как собачке.

«Никогда не любила собак!» – мелькнула ненужная, неуместная мысль.

«Философ» сделал шаг назад на подламывающихся сухих лапах.

– Иди, иди отсюда! – продолжала шептать Алексеева.

Тварь отошла на несколько шагов, остановилась, выжидая. Марина поднялась, зажимая плечо здоровой рукой, закусила губу от боли.

Мутант опустился на задние конечности, склонил голову набок, разглядывая мутными белесыми глазами свою жертву.

– Тише, тише. Не подходи ко мне, – попросила женщина, делая пару шагов назад. «Философ» поднялся, последовал за ней.

– Фу! – сурово приказала Алексеева.

Сейчас – только бы не испугаться, не броситься бежать сломя голову. Ей дали шанс.

– Уйди, маленький, уйди, хороший! – шептала Марина, не осознавая, что говорит.

Так раньше она пыталась уйти от своры собак, которых боялась до дрожи в коленях. Не отводя глаз, называла их милыми, славными, а сама пятилась.

Без резких движений. Вот лестница в подвал. Немного осталось. Тварь следовала за ней, держась на расстоянии нескольких шагов.

– Сидеть! – приказала женщина, спускаясь на одну ступень. – Сидеть, маленький! Сидеть!

Дышать становилось тяжело. Из рваной раны на плече хлестала кровь, перед глазами все поплыло.

«Только бы не пошел, только бы не пошел…» – молила Марина, пятясь по узкой лестнице.

Мутант сидел наверху и смотрел. Просто смотрел, не пытаясь броситься или преследовать. И что-то щемящее, до боли знакомое, колышащее душу родными воспоминаниями о прежнем мире сквозило в омерзительном облике.

Лестница круто повернула, Алексеева оказалась на парковке. Собрав последние силы, она рванулась по коридору к наклонному ходу. Еще немного – и бункер. Она спаслась. Спаслась!

Марина упала на гермодверь, торопливо постучала условным сигналом, боковым зрением увидев, как в подвал спускается тварь.

«Скорее, пожалуйста, скорее!» – мысленно умоляла она, повторяя стук.

Гермодверь приподнялась, заместитель начальника бункера нырнула в люк, зная, что «философ» бросился в атаку. Послышался удар тяжелого тела о металл, и все стихло.