Или кто-то явился в квартиру с малышом – но как тогда, опять же, он может плакать? Или его бросили там умирать?!

Не сговариваясь, почти синхронно ребята шагнули к двери. Любопытство разгорячило молодую кровь, на мгновения пересилив инстинкт самосохранения. И все же интуиция настойчиво шептала: «Быть беде!»

Николай заглянул в квартиру сквозь дверной проем, отстранив молодого напарника, дал знак молчать.

В темной прихожей на слое пыли ясно отпечатались следы лап, намного крупнее, чем у человека, но, как и положено, с пяткой и пятью пальцами. На растрескавшемся линолеуме были видны следы когтей.

Крик младенца стал громче. Ребенок рыдал за стенкой, за тонкой дверью ванной комнаты.

Слава поднял голову и сдавленно охнул. На зеркале липкой застывшей слизью было написано: «Беги!»

– Коля! – прошептал он. – Мне это не нравится…

Опытный разведчик огляделся. В квартире явно ощущалось чужое присутствие. И незаменимое шестое чувство подсказывало, что в комнате кроется смертельная опасность.

Тихо-тихо, едва ступая, Николай прокрался в ванную. На полу, завернутый в полусгнившую тряпку, лежал крохотный комочек: маленький мальчик с большой головой и широким подбородком, покрытый той же самой сероватой субстанцией, что была на зеркале. Не задумываясь, что делает, разведчик подхватил ребенка на руки, прижал к себе и бросился прочь.

А из комнаты доносились гипнотические завывания, от которых кровь стыла в жилах…

Николай увидел тварь, сидящую на задних лапах. Она раскачивалась из стороны в сторону, ее красные пульсирующие зрачки поймали взгляд Славика. Парень стоял, завороженный, и на его лице не отражалось ничего, кроме парализующего ужаса. Глаза остекленели, руки, уже не повинуясь юноше, опустили автомат.

Голову Николая будто сдавило тисками. Мысли стали тяжелыми и неповоротливыми, разум затягивала вязкая трясина безразличия. И вдруг на бесстрашного разведчика накатилась жуть. Задрожали колени, сердце зашлось в бешеном галопе, плексиглас мгновенно запотел. Мужчина замер, прижимая к себе ребенка. Он понимал, что это конец. Звуки, которые издавала бестия, лишали воли к сопротивлению, парализовали страхом.

И вдруг замолчавший было малыш на руках заревел с новой силой. Его крик разорвал завораживающую песню смерти. Мутант утих, неотрывно глядя на ребенка, и в его глазах медленно проступала осмысленная, человеческая боль.

– Спа-си… его… – по слогам, с огромным трудом, но вполне осознанно прошептал монстр, протягивая лапы к Николаю.

Двое мужчин замерли, не в силах двинуться с места. А мальчик всё надрывался в плаче.

Бестия бросилась на Славу, распорола ему плащ химзащиты на ноге, чуть задела плоть и тотчас отскочила. Боль мгновенно отрезвила парня. Он заорал и за рукав дернул напарника к выходу из квартиры.

А тварь уже утратила способность мыслить. Она бросилась в погоню, рыча и урча, и в ее намерения явно входило поужинать разведчиками.

Николай и Слава влетели в квартиру этажом ниже и захлопнули хорошо смазанную дверь. Провернулся закрывающийся изнутри замок. А снаружи металась бестия.

Ее гипнотические вопли слышались в квартире, лишали сил и разума. Мужчины вместе с ребенком спрятались в ванной и закрылись на шпингалет. Так было почти не слышно ужасных звуков. Так было не страшно…

– Что за черт?! – выругался Николай, отдышавшись. Сердце продолжало бешено колотиться в груди, глаза заливал липкий пот.

Мужчина стащил с себя противогаз, в ноздри хлынул невыносимый запах сероводорода. Разведчик закашлялся и поспешил натянуть маску респиратора, которую достал из вместительного рюкзака.

– Я не знаю, – чуть слышно выговорил Слава. От пережитого ужаса у него тряслись руки. – Кто это был?

Николай вытащил из кармана кусок ткани и отер взмокший лоб.

– Я ничего не понимаю. Мы с тобой разом свихнулись, что ли? Оно ж по-человечески говорило! Ты такое видел когда-нибудь? – мрачно спросил он.

Страх медленно уходил, уступая место любопытству.

– Оно сказало: «Спаси его». Пять лет в разведчиках хожу, а говорящих тварей еще не видел, – пробормотал Слава, отхлебнув из походной фляги.

– Да фигня твои пять лет, я пятнадцать скоро с мутантами на короткой ноге, сколько их перестрелял, а такого не видел. Эта дрянь здорово на мозги действует. Может, глюки это, послышалось? Я думал, мы с тобой живыми оттуда не выберемся. Сильно она тебя? – спросил Николай, осторожно укладывая затихшего малыша на сложенную куртку.

– Ерунда, завтра заживет. Меня боль отрезвила. В мозги будто клея налили, вообще соображать не мог. А еще воняет она, сил