вам беседа.
В его словах не звучало угрозы, но Микаэль вновь насторожился.
– Ты враг отца Иоахима?
– Нет, – гость пожал плечами, – для вражды к нему у меня нет причины.
– А у него?
– Тоже нет. И не будет, если он ничего обо мне не узнает. Хотя бы пока.
Микаэль помолчал, не зная, как ему быть. Чужак, кем бы он ни был, помог им уже дважды.
– Если уйдешь прямо сейчас, – сказал он наконец, – я ничего не расскажу о тебе ни отцу Иоахиму, ни фрайхерру фон Ройцу.
– Нужно поговорить, – настойчиво произнес гость. – И вам это нужно не меньше, чем мне.
– Он прав, – неожиданно подал голос Кристиан; юноша уже сел на кровати и с каким-то жадным интересом вглядывался в лицо незнакомца. – Микаэль, я не знаю почему, но… он нужен нам! Поверь!
Пальцы воина сжались в кулаки, и слова зазвучали глухо от сдерживаемой ярости:
– Что ты сделал с ним?
– Постой, Микаэль, я…
– Что?! – Он не смотрел на Кристиана: перехватил взгляд колдуна и пытался прочесть в нем что-нибудь, что подтвердило бы его вину. На дне серых омутов спала безмятежность, и лишь мелькнула на едва уловимый миг тень озабоченности.
– Я не умею делать то, в чем ты меня подозреваешь. С другой стороны, умей я подчинять своей воле чужую, к чему мне было бы
– И оставил втайне от того, кому поклялся верно служить!
– Своим молчанием ты окажешь ему большую услугу.
– Это ты так говоришь.
– Конечно, – согласился незнакомец с неожиданной легкостью. – Я так говорю. Поскольку ложь лишь все усложняет и мешает делать общее дело.
– Общее? Да неужто?
– Я собираюсь отыскать создание, что напало на вас нынешним вечером. Собираюсь убить его, когда найду. И разве это дело не может стать для нас общим?
Молчание повисло в комнате – густое, как патока.
«Не врет… Я сам видел, как парень дрался с тварью. Он даже сделал то, чего мы с французом не сумели, – ранил чудовище, заставил отступить, сам пустился вдогон, да не поймал, раз сюда явился. Выходит, не так уж хорош?»
«Уж всяко получше тебя, сын Дитмара из Нюрнберга».
– Как называть тебя?
– Зови Перегрином.
При звуке этого имени Кристиан встрепенулся и снова стал вглядываться в чужака, будто пытался признать кого-то знакомого. Похоже, не признал, но растерянность на лице юноши удивила Микаэля. Он тоже присмотрелся к ночному гостю. Ростом чуть выше среднего, телесной мощью не отличается, щупловат. Живо вспомнился бой в переулке – такой быстроты ему видеть еще не доводилось. Чтобы так двигаться, мало быть просто легким, у этого щуплого Перегрина, должно быть, жилы – что корабельные канаты.
Молчание затягивалось пеньковой петлей на шее. Чужак ждал ответа, Микаэль колебался.
«Если ему помощь нужна, отчего он к нам-то пришел? Отчего не хочет с отцом Иоахимом говорить? Отчего не пойдет к барону?»
«Посмотри уже правде в глаза: святой отец приехал сюда не с чудищами воевать! Да и барон тут совсем по другой надобности».
– Микаэль… – снова протянул Кристиан, глядя на старшего товарища почти с мольбой.
– Господь с тобой, говори. Той мрази потроха выпустить – дело богоугодное. Но ты сам цену нашему уговору назвал. Хочешь доверия – будь честен. Почую, что лжешь, – союзу конец.
– Справедливо, – Перегрин кивнул. – Мне жаль, что я не появился раньше там, на улицах. Если бы успел вовремя, не погибли бы ваши люди. Беда в том, что, пока не началась схватка, я не мог…
Он осекся и, похоже, задумался – как видно, собирался с мыслями. Наконец заговорил опять:
