с какой-то звенящей легкостью в теле. Долго лежал – просто так, смиренно разглядывая волдыри отставшей краски на потолке. Не думалось. Он до деталей, до малейших модуляций голоса помнил вчерашний разговор с координатором. Д-да, подбросили Хозяева подарочек! Он потянулся, наслаждаясь блаженной беспечностью. Что ж, будем привыкать к собственному бессмертию. Надо привыкать. Легко, ничуть не удивляясь невесть откуда взявшейся резвости, вскочил на ноги, отбросив надоевшую простыню. Голова закружилась – с непривычки, после долгого лежания. Валерьян подошел к окну, закурил, И вдруг, спазмом – садануло: Ирка! Саня вчера сказал, что ее можно видеть в любой момент. Он лихорадочно оделся, выскочил за дверь – котят и вправду не было – и почти бегом направился к противоположному коттеджу, в котором размещалась резиденция Вики.
Вика, ничуть не удивившись, холодно кивнула. Да, ему разрешено посещение. Да, можно прямо сейчас. Да, состояние невменяемое, но угрозы летального исхода пока нет. Тесный полутемный коридор, белая крашеная дверь, легко лязгнувший замок. Он рванул дверную ручку, прислонился к косяку и, помедлив, шагнул и комнату. Сквозь зарешеченные окна било солнце.
Она лежала на кровати, до подбородка затянутая простыней, как мумия. Глаза какую-то долю секунды с любопытством задержались на Валерьяне я снова – бессмысленный взгляд куда-то «сквозь». В комнате слоился спертый дух медикаментов, мочи и еще чего-то специфически-кислого, необъяснимого. Наверное, так пахнет безумие, подумал Валерьян. Как говорил Самодержец? «Самое, э-э, гуманное, было бы их… отправить на Землю. Э-э… все равно матриканты».
Он вспомнил свою маленькую полутемную комнатку – там, на Земле. Бабушкин ковер, вечно засыпанный толстым слоем пепла; Ирка, забравшись с ногами на тахту, разливает густой черно-коричневый кофе в маленькие красные чашечки. Чуть склонив голову и улыбаясь чему-то, пока он, не выпуская изжеванной папиросы, травит беззлобные байки про очередное стройотрядное… где там она сейчас? – там, на Земле…
Он расстегнул кобуру, помедлил, наклонился, чтобы поцеловать эти сухие ввалившиеся губы, но не смог. Снял ТТ с предохранителя и, тщательно выбрав место, и, плотно прижав дуло к посеревшей истончившейся коже под левой грудью, выстрелил. Потом медленными поцелуями закрыл остекленевшие безумные глаза, в которых так и не промелькнуло ничего человеческого. Ирка, Ирка! Банально, но она казалась уснувшей.
МЕМУАРЫ ВАЛЕРЬЯНА
«… оборачивается фарсом. Через два месяца после гибели И. Горловой на островах Архипелага умер последний из обитателей хиппистской колонии. Болезнь прогрессировала стремительно – метастазы по всему телу. Наша медицина ничего не могла сделать. „Рак Романовой“, вызываемый „черным балдежником“, и в настоящее время абсолютно не поддается лечению.»
XV
«Отметим: не глуп по части прелюб, но это – мелкий пример;
Имей в виду, ты почти в Аду, а это не Беркли-сквер,
Мы можем свистнуть подруге твоей, но не прибежит она к нам:
За грех, совершенный двумя вдвоем —
каждый ответит сам!»
Ветер ножом впивался в него, между мирами мчась…
Тогда Томлисон про злые дела начать попытался рассказ:
«Раз над любовью смеялся я, дважды – над Смертью самой,
И даже трижды Бога хулил, чтоб знали, каков я герой!»
Вечный Враг пережженную душу достал, кинул слегка остудить:
«Ты что, решил, что я уголь хочу на дурака
расточить?»…
ДНЕВНИК КАЗАКОВА
«17 апреля. Я устал. Какое-то ехидно-злорадное божество упрямо не дает заниматься делами, на самом деле важными, постоянно, заставляет погружаться в склоки, конфликты, амбиции… Повис в воздухе вопрос о Третьей экспедиции в холмы, чтобы выяснить, наконец, наверняка, есть ли там уголь; с тех пор, как пять дней назад одной рыбацкой бригаде чудовище порвало сети, рыбаки неохотно выходят на барказах; загадочное облысение кроликов продолжается; а мне приходится решать гуманитарные вопросы!
Рассказал Валери все об избранниках и матрикантах. Он от радости немедленно выздоровел, а выздоровев – пошел и отправил домой свою несчастную возлюбленную. Всполошил караульных и с байронической бледностью на челе отдался в руки властей. А власти – дураки те еще, сержант-рубанок – взяли, что им дали, и торжественно препроводили ко мне.
…мимо котлована, с автоматом наперевес. Короче, рабочий день мне скомкали, план сорвали. Отобрал я у него
