Иду дальше, еще один труп, но от него пользы мало, карабин разбит вдребезги, вытаскиваю из карманов пачку галет, патроны россыпью, духи, письма и зольдбух, да карандаш химический. Ну, хоть патроны возьму, с паршивой овцы хоть зольдбуха клок.

Все, дальше можно не идти, четвертый труп уже обыскан кем-то, даже карманы практически наружу вывернуты, это Щербина, наверно, он с этой стороны же вроде шел, до моей последней смерти, кстати, а как паря зовут-то, а то Щербина да Щербина… Иду к машинам, парни пытаются вытолкнуть многотонную махину БА, застрявшего неподалеку от поля боя, в подлой луже.

В две машины положены наши и немецкие раненые, еще в одной наши убитые. Девять пограничников-разведчиков, и трое из тех, кто приехал со мной, из батальона Ахундова (Збигнев в том числе, все-таки достали немцы поляка). Вечная память героям!

Все, что нужно, погрузили и выезжаем, сзади горит бюссинг (не нашли мы на него водителя, не оставлять же фашистам). В результате этого боя мы потеряли три цундапа, но приобрели четыре, плюс кюбельваген (от мертвого полковника), и три новых бюссинга (четвертый догорает), так что баланс в нашу пользу.

При этом мы потеряли двенадцать человек, а немцы роту, и, как выяснилось, еще одного оберста, вместе с охраной. Едем, но уже не так быстро, как ехали сюда, спешить особо некуда.

Онищук с Вахаевым рассказывают, что произошло: разведчики объездили весь заданный район, даже встретились с Ильиных, нанесли на карты всю информацию о местах дислокации частей гитлеровцев с примерным количеством солдат, установили связи с резидентами Арсения в четырех селах. И поехали обратно (ну к нам то есть), навстречу попалась мини-колонна: «Штеер»[203] под охраной двух мотоциклов. Разведчики подумали, что это сам фон Бок. Развернувшись, догнали колонну, напали на немцев, а вот фигвам, в результате ухлопали постороннего оберста, а тот не при делах, хотя, как не при делах, в форме противника шлялся под охраной зольдатни, значит, при делах. Да, мотоцикл один ушел, вот и привел помощь, невдалеке следовала маршевая рота (на счастье наших обормотов, без тяжелого вооружения).

Даже пулемет, что был у немцев, они сняли с разбитого мотоцикла разведчиков, и минометов тоже не было, только стрелковая шелупонь.

– А что вы собирались с фон Боком делать?

– Расстреляли бы.

– И кто из вас знает фон Бока в лицо? – В ответ оба обормота пожали плечами, и че поперлись, если в лицо не знают, а? Так же на вас Вермахт оберстов не напасется. Не, ну я сам тоже еще тот отморозок, но эти-то кадровые командиры РККА. И это моя вина, до Старыгина я их приучил к этой махновщине.

Наконец доехали до пункта назначения, и я специально поставил по стойке смирно Вахаева с Онищуком (и с Листиковым для комплекта), пока бойцы снимали с машин убитых и клали их на землю. Двенадцать парней положили эти разведкозлы ради какого-то паршивого оберста (тем более постороннего), неравноправный обмен, довесок в виде роты фрицев с убитым мной бонусным оберстом мне нафиг. Один Збигнев чего стоил, а сколько фашистов еще уложил бы бравый поляк.

А мы затем пошли к полковнику, докладывать, что и как. Выслушав доклад, полковник обматерил всех троих разведкомандиров по матери (досталось и моей, еще не родившейся матери). И выдавал при этом такие перлы, что я просто диву давался, сам я тоже, скажем, не ангел, люблю матом выражать неевклидову геометрию, но полковник талант на фиг, АБСОЛЮТНЫЙ ЧЕМПИОН МИРА ПО МАТУ. Хоть на нобелевскую премию по филологии[204], антропологии[205], анатомии и еще десятку наук выдвигай.

Да, разведчикам очень неприятно, из-за их глупости погибли двенадцать человек. И полковник разжаловал этих обормотов, командиром разведки поставил доблестного киргиза-пограничника Мамбеткулова, а этих летех назначил к нему помощниками. Кроме того, неделю они в свободное от разведки время должны помогать старшине и его ребяткам на кухне, во как. Но как-то слишком добр полковник, мог и расстрелять. Мог!

Уже поздно, и старшина пришел звать на ужин, полковник сразу передал троицу старшине во временное пользование и наказал не беречь их. Мы с ним (с Анисимычем) пошли ужинать, по дороге присоединились Бернхардт с Хельмутом, последнего уже утвердили командиром взвода, да и Бернхардт уже давно легитимный начштаб. Поужинали, за ужином полковник опять ругал разведчиков, но без мата, видимо, стеснялся присутствия Шлюпке.

– Анисимыч, вы, конечно, правы, но это же вчерашние пацаны, детство в одном месте играет. Да, они виноваты, на их совести двенадцать жизней, зато они разведали и нанесли на карту все гарнизоны фрицев на 500 км в округе, кроме того, установили связь с подпольем через Ильиных. Ильиных – секретарь горкома ВКП(б) в Городке, он нам со своим подпольем помогал во время захвата того самого Городка. Через него планируем выйти на центр и по возможности работать, имея связь с Москвой.

– За это хвалю, но глупость с оберстом непростительна, у них был приказ провести разведку, но не более.

Слушаю полковника и обращаю внимание, что рядом со мной сидит угрюмый командир первого батальона Ахундов. Угрюм он