Валькер, ощутивший себя в кабинке примерочной, как птица в клетке, с тоской поднял глаза и вздрогнул, увидав сверху улыбающееся девичье лицо, подпертое ладонями.

– Тьфу, зараза Огнева, – выругался вполголоса Ац. – Ну что за фигня, сонц?! Я бы сейчас штаны бы вот снял…

– Ты уже пять минут стоишь столбом и рассуждаешь вслух о любви, – сообщила ему Влада. – Джинсы эти тебе не подойдут, Ац. Тебе занавеска больше шла, честно.

– А с девушкой как быть? – невпопад ляпнул валькер. – Вот ты, Огнева, большой спец бить вдребезги хорошие отношения. Давай, советуй…

– Нет, погоди, – Влада легко перепрыгнула через стены кабинки, оказавшись внутри. – Вот смотри, Ац… Допустим, есть некая самая темная ротонда где-то здесь, в Питере. Она есть – не спрашивай, откуда я знаю. Но тот, кто об этом сказал, видит все несколько иначе, по-другому. Он знает, какая из ротонд самая темная. А я – нет. Но мне нужно выяснить это!

– Сонц, с тобой точно все в порядке? – забеспокоился Ацкий. – А то мне Ливченко сказал ты траванулась какой-то гадостью, и у тебя типа бред был…

– Прошел, – отмахнулась Влада. – Ац, вы когда вылетаете дежурить над городом, вы смотрите на ротонды, так?

– Да, для того и летаем, чтобы проводить наблюдение, – подтвердил Ацкий. – Темные ротонды – уф, хорошо… нечисти в Питере живется спокойно.

– А они в Питере все темные? Ведь тревоги еще ни разу не было?

– Ну да, – кивнул Ацкий. – Темные, – мы сверху только кругляки видим, и все.

– Так, но ведь они когда-то же светились, когда была в древности война?! – продолжала размышлять вслух Влада. – Янв же должен это помнить?! Янв помнит многие вещи, которых уже нет в реальном мире. Он хранит образы, и очень долго. Думай, Ац…

Валькер задумался, отбросив на пол джинсы.

– Вообще, знаешь… Янчес нам говорил, что еще студентом поднимался как-то раз очень высоко, причем в янве, и видел, что реликтовое, древнее свечение ротонд, которое осталось от прошлой войны со светлыми, янв отлично помнит.

– А насколько высоко?

– Это очень… – Ацкий присвистнул, поглядев на потолок магазина. – Где-то высота самолета. Как туда Янчеса занесло, без понятия. Наверняка на спор с Алмуром, – Ацкий гордо хмыкнул. – Боевой у нас декан на Валькирусе, да?

– Подняться на высоту самолета над Питером, увидеть реликтовое свечение ротонд в янве и сравнить, какая из ротонд самая темная, – рассуждала Влада. – Да, точно…

– Ну вот и решили мы твою задачку для реферата! – порадовался валькер. – Слушай, так что посоветуешь с Катькой-то делать? Как-то все не очень…

– Ацкий, это не реферат. Это то, что нам сейчас надо будет сделать.

– Огнева, а может тебе водички попить? – Валькер собрался было начать хохмить, но поперхнулся, приложив руку ко лбу Влады. – Чего-то ты мне не нравишься, будто это и не ты вовсе. Настька же взялась за тобой присматривать, а ты сбежала.

– Ац, я серьезно! Мне сейчас нужно подняться над городом, и повыше. Причем в янве.

– С ума сошла? – вытаращил глаза валькер. – Огнева, да ты что?! Ты и так тряслась от ужаса, когда я тебя в Москве однажды на высоту поднял, а тут… ты хоть понимаешь, что придется рвануть гораздо выше?

– Все я понимаю, – на секунду Владе стало нехорошо от мысли, что валькер прав. – Но выхода другого нет. Надо подниматься на высоту самолета.

В этот момент дверь кабинки распахнулась, и Влада с Ацким вздрогнули.

– А я-то сижу, как дура, жду!.. А он…

Да, ситуация действительно получилась хуже некуда. Катюся полыхала яростью, и ее девичье воображение тут же дорисовало и объятия, и поцелуи ее непутевого молодого человека и неизвестной очень красивой девушки.

– Она кто такая?! – совсем не ласковым голосом проорала Катя. – Она че ващ-ще, охамела к чужому парню прямо вот так лезть?! А ты… каз-зел!!!

– Да это френдзона, Кать! – Ацкий выскочил из кабинки и бросился ей вслед, но сразу получил пощечину.

– Ах, френдзона?! – девушка продолжала кипеть. – Ты мне говорил, что твоя бывшая девушка фурия, что ты сам просто ангел во плоти, а у тебя во френдзоне смертоносная вампирша! Я сочувствовала, переживала…

– Это ж я серьезно говорил!

Получив вторую оплеуху, Ацкий остался стоять и потирать щеку, хотя на его физиономии сейчас было больше облегчения, чем