понял, что влюбился, в тот короткий миг, когда его глаза встретились с ее – пронзительно-черными и сияющими, как агаты.

Вспоминая проведенное с ней время, Хибики научился видеть в этом определенную иронию. Сын богача и простая танцовщица, история старая как мир и такая же горькая.

– Я буду называть тебя Сакурой, ладно?

Мэзуми рассмеялась и, зачерпнув ладонью воды из фонтана, плеснула ему в лицо. Хибики перехватил тонкое запястье, и жар нежной кожи испугал его, как пламя свечи пугает робкого мотылька. Все для него было впервые, и эта невинная встреча вечером, после занятий в школе, под косыми оранжевыми лучами, играющими в пенных струях фонтана. Девушка подсела поближе, прижимаясь к парню горячим боком, сквозь тонкую ткань сарафана он ощущал трогательную мягкость ее округлого бедра. Незнакомые чувства и желания смешались в его груди, и, повинуясь им, Хибики обнял Мэзуми за талию, гибкую, точно ивовая ветвь. Девушка обхватила его лицо ладонями и поцеловала. И наследник клана Курихара узнал, что есть жизнь куда более интересная и приятная, чем та, какую он вел на протяжении своих унылых пятнадцати лет.

Они стали встречаться чаще, в уединенных местах, посещать которые Хибики было не положено по расписанию. Он начал прогуливать курсы французского и спортивные секции, но зато музыка и рисование стали даваться юноше несравненно лучше, ведь перед глазами у него всегда была прекрасная муза в ярко-алом кимоно, такая, какой он запомнил ее с первого взгляда. Правда, Мэзуми была старше на два года и почему-то упорно не желала приходить в дом Курихара, но в этой ее робости Хибики видел только прекрасную чистоту скромности. Однажды их свидания едва не открылись. Отец вызвал Хибики в свой рабочий кабинет и в свойственной ему патетичной, немного неискренней, как теперь юноше казалось, манере напомнил ему про долг, честь и ответственность перед семьей. Хибики же больше не видел в этом того смысла, что раньше. Уходя, он полагал, что сумел скрыть изменения в себе, однако на следующий день Мэзуми не пришла на встречу. Хибики просидел на скамейке в городском парке до самого закрытия. Пошел не по-весеннему холодный дождь, и легкая одежда юноши пропиталась влагой и леденила кожу, но холодок в груди беспокоил его куда сильнее.

Не пришла Мэзуми и следующим вечером, и через день, и даже через два. Тогда Хибики вдруг понял, что совсем ничего не знает об этой девушке, ни ее телефона, ни адреса, ни родственников, ни друзей. В театре, где она была ученицей, сказали, что Мэзуми оставила танцы. Хибики казалось, что мир рушится под его ногами.

– Нам надо поговорить, сын.

Риота никогда не называл его по имени, если этого можно было избежать. Имя Хибики дала мать, погибшая в прошлом году, и о ней не принято было упоминать. Хибики приготовился к очередной порции нравоучений, но отец удивил его:

– Сын, ты будущий наследник семейного дела Курихара. Ты получаешь блестящее образование и воспитание. Я могу, наконец, спокойно заняться своей жизнью. – Он нахмурил брови, точно ожидая упреков. – Сын, сегодня вечером я познакомлю тебя со своей будущей женой.

Хибики привык повиноваться. Слово отца для него было все равно, что приказ для солдата, но то, что юноша услышал, привело его в ужас.

– И не смей перечить. Свадьба – дело решенное.

До самого вечера Хибики просидел в своей комнате, и мысли о Мэзуми не давали ему покоя. И вот настал час, когда служанка оповестила о приезде гостьи – будущей хозяйки дома. Воображение юноши успело нарисовать некий абстрактный образ мачехи, почерпнутый в основном из литературы, и, спускаясь к ужину, он полагал, что готов к чему угодно.

Ярко-алый шелк платья ослепил его.

– Хибики! – позвал кто-то по имени суровым голосом. – Хибики, поприветствуй госпожу Накано Мэзуми.

Она была очаровательна как никогда, но куда делась невинная чистота взгляда и естественная легкость движений? Мэзуми казалась великолепной куклой в красном платье, точно специально подобранном в тон того самого алого кимоно, в котором она давала свое выступление среди цветущей сакуры. Хибики не вынес ее взгляда и выбежал вон.

Он испугался. Испугался того, о чем подумал, глядя в глаза девушки, которую любил. На долю секунды в его голове промелькнули обрывки черно-белых картинок, вереницы бессвязных фраз, среди которых он сумел выцепить главное. И очень скоро оно получило подтверждение.

– Сын, я долго терпел твое безответственное поведение, – строго начал отец, вызвав Хибики к себе несколько дней спустя. – Ты перестал посещать школу и больше месяца не являлся на дополнительные занятия. Я закрывал на это глаза. Но теперь Мэзуми ждет моего ребенка, и он может унаследовать мое состояние вместо тебя, потому что ты слишком мягкотелый для этого. Я не могу поверить, что ты плоть от моей плоти.

Хибики не сразу понял, что губы отца давно не шевелятся, и последние слова он не произносил, и все же они читались в его