За окном темнеет. Небо стремительно заволакивает грозовая туча: сизый морок. Тучу надвое раскалывает гибельная острога Атара[31] — молния о восьми зубцах. С малым опозданием гремит гром, застревает у меня в ушах, ворочается, шибает в затылок. Гром? Гортанный клекот! Из разлома валится крылатая тень. Две головы, два хищно выгнутых клюва. Крылья закручивают воздух гудящими смерчами. Когти — стальные клинки болотов.
Орел падает на спину змея.
Да, так и есть. Все как в песне дедушки. Отчего же я вижу другое?
Дышу! Дышу!
Вырвался?
Отпустил. Сам отпустил!
Нет, не сам.
Железный. Грозный. Напал!
На врага напал!
Хороший. Хороший. Очень хороший.
Друг!
Железный друг. Острый друг. Быстрый друг.
Шипы, клинки, когти!
Блестит. Колет. Режет. Сечет.
Спасай, друг. Не меня, друг.
Её спасай!
— Баранчай!
Который из двух? Орел-двуглавец? Блестящий слуга?
— Баранчай!
Это мы: я-душа за окном, я-боотур в подземелье. Надрываемся, голосим, хрипим из последних сил:
— Баранчай!
— Спасай! Жаворонка спасай!
— Хватай!
— Улетай!
— Беги!
Перо дедушки Сэркена каменеет над плиткой. Орел каменеет, вцепившись в змея, изготовив клювы для удара. Каменеет Баранчай, взмахнув правой рукой: вместо пальцев — пять узких лезвий. Все — камень: Уот, Жаворонок, крыса в щели, туча в небе. Времени нет, время встало, будто вол перед обрывом, а без времени как двигаться? Куда?!
— Что он здесь делает?
— Кто?
Дедушка мудрый, дедушка улыбается. Он прекрасно знает, кто.
