Темнота. Теснота. Духота.
Вырвусь!
Рвусь. Рвусь. Сильно рвусь!
Вдох! Выдох.
Давит. Трещит. Ребра? Мои?
Убью!
Не убью. Не могу.
— Отпусти его! Я кому говорю!
Кричит. Кто?
Темнота.
— Не тронь его! Я тебя камнем! Камнем!
В груди песок. Горячий. Жжет.
Пыль в глотке.
Дышу. Не дышу. Очень долго не дышу...
— Нет, так плохо.
Дедушка багровеет:
— Почему?
— Со змеем лучше.
— Да почему же, чтоб ты скис?
— Со змеем — красиво...
Обеими руками я хватаю себя за горло, словно решил помочь адьяраю задушить Юрюна-боотура. Жаворонок! Это она кричала: «Отпусти его!» Спасала меня, как раньше спасала Зайчика. Быть не может! Жаворонок ни за что не выйдет из своего угла! Забьется поглубже, просидит целую вечность... Ей не встать. Не взять с пола камень, острый по краям. Не шагнуть к Уоту, к страшному, могучему, беспощадному Уоту Усутаакы...
— Почему? — в третий раз спрашивает Сэркен Сэсен.
— Не встать! — крик клокочет в глотке, будто пламя в пасти змея. — Не взять! Не шагнуть! Хватит выдумывать всякий вздор! Не надо ничего воспевать! Дайте мне спокойно задохнуться!
— Обойдешься. Ты на кого орешь, сопляк?
Дедушка хмурит брови:
— Указывать мне вздумал? Учить? Требовать?! Закрой рот и дыши носом. Ты душа? Вот и дыши, пока разрешают.
Дышу носом. И дедушка дышит. Он дышит так, что губы шевелятся:
Какой еще орел?!
