Уот наморщил лоб. Уот закусил губу. Уот пробурчал что-то невнятное. Чамчай ждала, подбоченясь, точила когти об кусок гранита, подобранный невесть где, и Уот усох:

— Не помню. Не ты, нет. А кто?

— Вот и выясняй, кто в доме безобразничает? Ты тут хозяин?

— Хозяин!

— Что хозяин с вором делает?

— Поймаю! Убью! Ворюга!

— Лови на здоровье, — Чамчай лишь рукой махнула. — А ты что скажешь, красавчик?

Я пожал плечами:

— Воры? Какой балбес к вам полезет?

— Ты, например.

— И то верно. Надо поискать: вдруг еще что пропало?

— Хорошо, пошли искать.

Мы оставили Уота на кухне — шарить по кладовкам в поисках воров, а скорее всего, съестного. Чамчай привела меня в комнату для гостей, обождала, пока я прижмусь к стене подальше от нее — и спросила:

— Это что?

Ну, щель в полу. Немаленькая такая. Из нее раньше крыса выглядывала. Ага, вот и крыса. Остаточки: хвост, лапа, клочья шерсти и бурое пятно.

— Воры, говоришь?

— Не воры, — признал я. — Вор бы крысу жрать не стал. Взял бы, что поценнее, мясо съел, если голодный — и ноги в руки.

— Мудрец! И кто это, по-твоему?

— Тебе виднее, что за пакость у вас водится, — огрызнулся я. — Ты же здесь живешь, не я! У себя дома я каждую собаку знаю! А у вас что? К Зайчику ход роют, ночью вокруг дома шастают...

— Ты про меня, что ли? Это я ночью шастаю?!

— Нет! Другая шастала! Другой! Другое! — с опозданием я понял, чем рискую. — Небось, эта тварь и мясо сожрала, и крысу. Знаешь, кто это?

— У нас тут много чего водится, — Чамчай нахмурилась, потемнев лицом. Угли, тлеющие в ее глазницах, вспыхнули ярче, хвост заметался из стороны в сторону. — Но чтобы в дом лазили? Ты ее видел?

— Только хвост. Когда она в дыру удирала... Жаворонок!

Похоже, скоро у меня в привычку войдет: чуть что — нестись в подвал к Жаворонку. Проверять: как она там? В отличие от Уота, Чамчай не стала орать мне вслед: «Ты куда?!» Понятливая, не чета братцу. Была бы еще посмазливей... Размышляя о внешности Чамчай, я забыл про засов, который сам же и поставил. У боотуров память короткая. С разгону я врезался в запертую дверь: треск, хруст, отчаянный взвизг железа.

Дверь распахнулась.

— Вон! Не тронь меня!