— …мы все испытываем горечь утраты…
Хрень какая. Выбраться бы.
Но море шепчет, что Мэйнфорду нужен отдых.
Он верит.
Почти.
И все равно пытается освободиться. Море тоже умеет лгать.
Глава 9
Тельма первой отступила.
Убрала руку.
И убралась бы сама, если бы остались силы. А их не было. Она ведь тоже не железная, как ни хотелось бы. Железо не плачет, у нее же из глаз слезы градом сыплются. И она эти слезы вытирает, вытирает, только без толку.
Надо смотреть дальше.
Понять, почему он отступил, только…
— Терпеть не могу женские слезы, — Мэйнфорд поерзал, устраиваясь поудобней, а потом просто обнял Тельму. — Начинаю чувствовать себя виноватым.
— Ты виноват.
— В чем?
— Ты закрыл дело.
— Закрыл, — он поморщился, и Тельма уловила эхо удивления, будто Мэйнфорд сам не способен был поверить, что совершил подобную глупость.
— Почему?
— Не знаю, — честный ответ, который ничего не проясняет.
— Она не собиралась делать аборт! Она планировала выйти замуж!
Не стоит кричать. Смысла в крике нет, только содранное горло будет саднить, напоминая об истерике. Но иначе Тельма говорить не способна.
— За кого?
— За Гаррета… он подарил ей кольцо. С алмазом. И цветы… я помню… я прекрасно все помню… и они все тебе лгали! Моя нянька, та горничная… почему ты не поговорил с другими? Почему ты не поговорил со мной?
Он не ответил.
— Ты… ты просто избавился от этого дела… от меня… а твой братец… он убил маму.
— Гаррет — не убийца.
Сказано это было без особой уверенности.
— Неужели? Отпусти!
Не отпустит. Он тоже упрям. И не бежит от этого разговора.
— Накануне у них был разговор. Мама… мама не стала бы скрывать имени отца… о моем она никогда не говорила, а Гаррет испугался. И еще у нее расписки долговые имелись. Множество долговых расписок.
Зачем Тельма оправдывается? Она права.
— Я поговорю с ним.
Пустое обещание, он ведь и сам прекрасно все понимает.
— Где был бы твой братец? С долгами, с… его репутацией… он ведь невесте подарил то самое кольцо, что и маме. Это ведь просто, взять и снять…
Она осеклась.
Таков был план. Найти вещи, которые могли бы стать свидетелями. Вытащить из них память о том дне, правду… вещи, в отличие от людей, солгать не способны.
Только все это — мечтания наивной дурочки.
