К эластичной каучуковой маске со стеклянными окулярами, шлангом из прорезиненного брезента и баллоном сжатого воздуха никаких инструкций не прилагалось, но я и так нисколько не сомневался в том, что именно благодаря этому дыхательному аппарату наемник не испытывал дискомфорта из-за паров едкого газа. Заинтересовала лишь сложная система линз, позволявшая закреплять несколько стекол одновременно. Я приложил маску к лицу и посмотрел на свет – все увиделось каким-то бесцветным и нерезким.

Тогда я снял с каждого окуляра по верхней синевато-серой линзе, но прежде чем успел оценить произошедшие изменения, из комнаты вдруг донесся стеклянный звон! Это очнувшийся ирландец попытался освободиться и невзначай опрокинул стоявший у ноги стакан.

Я приблизился, переложил «Веблей – Скотт» в левую руку и со всего маху врезал убийце по уху. Наемник вмиг потерял сознание от слишком сильного удара, голова его мотнулась и безвольно упала на грудь.

Не рассчитал, бывает.

Подавив тяжелый вздох, я прошелся по комнате с тряпкой, протирая все, до чего дотрагивался прежде. Оставлять отпечатки пальцев на месте преступления не следовало, а в том, что здесь в самом скором времени случится либо членовредительство, либо смертоубийство, у меня никаких сомнений уже не оставалось.

Закончив избавляться от улик, я с сомнением оглядел подвальное помещение и пришел к неутешительному для себя выводу, что полноценный допрос пленника провести тут будет чрезвычайно затруднительно, а затаскивать Линча в броневик на виду у его соседей – идея и вовсе хуже не придумаешь.

Пришлось отыскать среди хозяйского инструмента пару брезентовых перчаток и короткий ломик, забраться на стол под окном напротив входной двери и сначала отодрать с него доски, а затем вытянуть затолканное внутрь пыльное тряпье. Дотянуться до трухлявых досок, набитых с внешней стороны, оказалось куда сложнее, но результат того стоил: теперь я в любой момент мог вытащить ирландца в палисадник без всякого риска попасться на глаза другим жильцам. Оставалось только дождаться броневика.

Шон Линч очнулся раньше.

Он вдруг выплюнул кляп, шмыгнул сломанным носом и спросил:

– Кто тебя послал?

Пленник не мог не отдавать себе отчет, в сколь плачевном положении его угораздило оказаться, и все же в глухом голосе не прозвучало ни малейшего намека на страх. Желает поторговаться?

Что ж, почему бы и нет?

Подняв с пола опрокинутый стакан, я наполнил его водой и поднес к губам наемника. Тот напился и повторил свой вопрос:

– Кто тебя послал?

Я лишь усмехнулся.

– Скажи лучше, кто подрядил тебя убрать Леопольда Орсо.

– Это какая-то ошибка! – сразу пошел в отказ ирландец.

– Это хуже, чем ошибка, – разозлился я и со всего маху швырнул пустой стакан в стену. Стекло со звоном разлетелось на мельчайшие осколки, и убийцу передернуло, словно это прозвучал треск его собственных костей.

И страх. Я впервые почувствовал его страх.

– Кто тебя нанял? – поспешил я развить успех, но ирландец лишь сплюнул под ноги кровью и ничего не ответил.

Мимолетная слабость Линча прошла, он вновь обрел уверенность в себе, и тогда на меня накатил приступ ярости, столь сильный, что нестерпимо захотелось ухватить убийцу за распухший и кровоточащий нос и свернуть его набок.

Сдержаться помогло удивление. Злость была настолько чистой, что заполнила меня всего без остатка, как не случалось уже давно. Убийство санитаров психиатрической клиники было объективной необходимостью, меня толкнула на него не личная неприязнь, а холодный расчет. Профессора Берлигера я запугивал без присущего былого огня; просто пытался хоть немного растормошить мой уснувший талант. Сейчас же…

Сейчас единственным моим желанием было ухватить ирландца за кадык и вырвать его к чертям собачьим одним движением руки!

Я зажмурился, медленно выдохнул, а когда вновь открыл глаза, тени в дальнем углу сгустились в мрачную фигуру, с ног до головы закутанную в глухой балахон. Сплошь черное на черном, лишь под глубоким капюшоном двумя недобрыми огнями светились знакомые глаза.

– Отдай его мне! – потребовал Зверь, встав позади ирландца.