При нашем появлении Елизавета-Мария оторвалась от плиты и округлила глаза.

– Оригинально! – только и вымолвила она.

Захотелось посоветовать ей посмотреться в зеркало, но я пересилил себя и молча сел за стол у выходившего в глухой внутренний дворик окна.

– Как тебе новая прическа Леопольда, Мари? – поинтересовалась Лилиана, вложив в электрический тостер два ломтика белого хлеба.

– У тебя талант, – повторила Елизавета-Мария мои слова и убрала с огня сковороду с беконом.

– Да вы смеетесь надо мной! – обиделась Лили.

– Ничуть, дорогая, – мягко улыбнулась суккуб. – Вчера на голове Лео бы сущий кошмар, а сейчас посмотри на него – приличный человек! Подумаешь, тифом переболел…

Девушки рассмеялись, я покачал головой.

– И когда только успели спеться?

Лилиана выставила передо мной тарелку с яичницей и беконом, потом принесла поджаристые хлебцы и сообщила:

– Между прочим, у нас с Мари нашлось предостаточно общих интересов.

Я с сомнением посмотрел на суккуба.

– Например?

– Индийское культурное наследие, – с загадочной улыбкой произнесла Елизавета-Мария.

– Тебе интересна индийская культура? Серьезно? – не поверил я. – Лили жила в Калькутте, но что знаешь об индийской культуре ты?

Суккуб провела языком по верхней губе и лукаво улыбнулась.

– «Камасутра» по праву считается одним из древнейших трактатов о чувственных отношениях между мужчиной и женщиной. В основном мы обсуждали именно ее.

– О! – только и выдавил я из себя и повернулся к Лилиане.

Под моим взглядом подруга смутилась, зарделась и выскочила с кухни.

Елизавета-Мария рассмеялась.

– Приятно осознавать, что наше обсуждение не кануло втуне и получило практическое применение. За тебя остается только порадоваться, Лео. Ты в надежных… руках.

Я с сомнением посмотрел на завтрак и поднялся из-за стола.

– Ну хоть кто-то не изменился, – пробормотал я, покидая кухню.

Отыскать Лилиану труда не составило: она сидела на кровати в спальне и дулась.

– Что случилось, дорогая? – спросил я, садясь радом.

– Что случилось?! – опешила Лили и на миг даже потеряла дар речи от возмущения. – И ты еще спрашиваешь?!

– А что я такого сказал?

– Не что, а как! Не мог промолчать? Мари все поняла!

– Поняла? – вздохнул я. – Что именно она могла понять?

– То, что я вчера сделала! – Лилиана замялась, вновь покраснела и взмолилась: – Лео, прошу, не заставляй меня произносить это вслух!

Я не стал продолжать разговор, просто обнял подругу и повалил на кровать.

– Не надо! Перестань! – попыталась высвободиться из моих объятий Лили, но сразу хихикнула: – Лео, ты ведь сам говорил, что не в состоянии!

– Это было вчера, – парировал я, покрывая поцелуями девичью шею. – К тому же ты наглядно показала всю глубину моего заблуждения.

– Лео!

– Молчу-молчу…

Когда мы вновь спустились на кухню, завтрак успел давно остыть. Елизавета-Мария милостиво согласилась подогреть яичницу и с интересом посматривала на нас с Лилианой, но от ехидных ремарок воздержалась.

Потом Лили вспомнила о вызванном извозчике и убежала собирать вещи, я же решил не мешать ей и остался пить чай.

Елизавета-Мария налила себе вина, заняла место у приоткрытого окна и вставила в мундштук длинную сигаретку.