смог преодолеть свою природу. Рано или поздно, несмотря на литры крепкого кофе и дорожки кокаина, они сдавались и засыпали. Иногда – на ходу. Иные – навсегда.

У меня не было ни единого шанса продержаться без сна сколь бы то ни было долго, я прекрасно отдавал себе в этом отчет. Принцесса непременно до меня доберется не этой ночью, так следующей, но все же до самого утра я так и не сомкнул глаз.

Впрочем, никаких особых усилий это не потребовало. Что именно сказалось – нервотрепка, отказ от морфия или последствия электротерапии, но ни малейших позывов задремать я не ощутил. Просто лежал рядом с Лилианой, слушал ее размеренное дыхание и старался не думать о новых бедах и проблемах.

Получалось плохо.

А потом Лили повернулась ко мне и улыбнулась.

– У тебя изменились глаза, Лео.

Я принял беззаботный вид и провел ладонью по неровно обстриженной макушке.

– Не только глаза.

– Ну, стрижку мы тебе устроим!

Лилиана поцеловала меня, накинула халат и убежала приводить себя в порядок в ванную комнату. Я немного повалялся в постели, потом осторожно поднялся на ноги и прислушался к своим ощущениям. Болели ребра и ныли мышцы, а в остальном ничего особо не беспокоило. Даже голова не кружилась. И – удивительное дело – вернулся аппетит.

Я надел халат и отправился вслед за Лилианой, но спокойно умыться не получилось. Подруга велела раздеваться и садиться на выставленный в середину комнаты табурет, а сама вооружилась расческой и ножницами.

– Проще сходить в цирюльню! – запротестовал я, ежась от холода, да только Лили даже слушать ничего не стала.

– Здесь работы на пять минут, – сообщила она, подцепляя расческой и состригая неровные клоки волос. – А сейчас на тебя без слез не взглянешь!

Я только вздохнул.

Вскоре от состриженных волос начала зудеть кожа, но при малейшей попытке почесаться Лилиана шикала на меня и требовала сидеть спокойно.

– Знаешь, Лео, – произнесла она в конце, – мне хочется навестить родителей, но не уверена, будет ли это удобно…

– Почему нет? – не понял я причину странной нерешительности.

– Ты только вернулся, а меня наверняка упросят задержаться дома. Придется провести там день или даже два.

– Не переживай, – погладил я подругу по руке. – Если хочешь, могу поехать с тобой, но с ночевкой не останусь – надо разобраться с делами.

– Я все понимаю. – Лилиана щелкнула ножницами и вдруг хихикнула: – Ты же у нас – особа королевской крови!

– Формально – нет, – возразил я, понемногу начиная жалеть о своей вчерашней откровенности. – Климент сам провозгласил себя императором, а его брат стал герцогом, он не являлся частью императорской фамилии.

– Мне все равно, – улыбнулась Лили, отложила ножницы и поинтересовалась: – Ну и как тебе?

Я поднялся с табурета, посмотрелся в зеркало и обнаружил, что с новой стрижкой напоминаю то ли армейского новобранца, то ли портового грузчика. Короткий ежик едва топорщился над головой, но ничего более приличного не смог бы сотворить даже самый искусный цирюльник.

– Очень даже неплохо. У тебя талант!

– Ты мне бессовестно льстишь, – не приняла всерьез похвалу Лилиана. – И отрасти волосы, прежде чем показываться на глаза моим родителям. Они люди строгих взглядов.

– Особенно мама, – вздохнул я.

– Ты относишься к ней предвзято! – укорила подруга и покинула ванную комнату.

Я умылся, почистил зубы и побрился, а только вышел в коридор, и успевшая переодеться в домашнее платье Лилиана потянула меня на первый этаж.

– Идем, Мари готовит завтрак, не стоит заставлять ее ждать.

– Но…

– Никаких «но», Лео! – отрезала Лили. – И не волнуйся, миссис Харди сегодня взяла выходной, кроме нас, в доме никого.

Пришлось идти на кухню, где хозяйничала Елизавета-Мария в длинной юбке и накинутом поверх блузы переднике. От ее длинных рыжих локонов не осталось и следа; суккуб щеголяла короткой мальчишеской стрижкой, удивительно подходящей к ее похудевшему и заострившемуся лицу.