– Ну если так…

Я протянул руку, крепыш помог мне подняться с подножки и предупредил:

– Мы подождем.

– Лишним не будет, – согласился я, хоть из труб на крытой черепицей островерхой крыше и шел дым.

Если Альберта не окажется дома, меня в таком виде даже на порог не пустят. Лично сам я и слушать не стал бы худого и босого бродягу с длинной седой щетиной и клочьями неровно обстриженных волос, да еще наряженного в застиранные обноски с чужого плеча…

Но делать было нечего, я босыми ступнями по холодным камням прошлепал к дому и несколько раз стукнул молоточком по медной пластине. Сначала ничего не происходило, затем послышались шаги, дверь приоткрылась, и на меня с изумлением уставилась средних лет женщина в строгом платье и чепце.

– Милостыню не подаем! – объявила экономка с явственным английским акцентом и попыталась закрыть дверь, но я успел заблокировать ее ногой. Босую ступню так и зажало.

– Альберт у себя?

Тетенька с чопорным лицом старой девы на миг заколебалась, потом раздраженно объявила:

– Уходите или я позову полицию!

В прежние времена Альберт Брандт и сам нередко возвращался домой в подобном виде, но я не стал об этом говорить, просто спросил:

– Что вы видите у меня за спиной?

Пусть на списанном броневике Рамона не было гербов и бортовых номеров, а из башенки при продаже демонтировали «гатлинг», но мало кто из обывателей мог с первого взгляда отличить его от полицейской самоходной коляски. Тетенька засомневалась.

– Какое отношение… – начала было она, но тут у нее за спиной послышался быстрый перестук каблуков, словно кто-то спешно сбежал по лестнице со второго этажа.

– Что-то случилось? – поинтересовался приятный женский голос, и сразу, без всякого перехода, раздался радостный возглас: – Лео!

Выскочившая из дома Лилиана бросилась мне на шею, едва не сбив при этом с ног.

– Лео! Ты вернулся! – смеясь и обливаясь слезами одновременно, повисла на мне подруга. – Я знала! Знала, что ты вернешься!

Появление Лили словно придало мне сил, и каким-то чудом я сумел устоять на ногах.

– Давай зайдем в дом? – предложил я, чувствуя, как подгибаются колени.

Лилиана меня не услышала, пришлось самому шагнуть через порог, уводя подругу с улицы. Экономка быстро закрыла за нами дверь, не желая привлекать столь пикантной сценой внимание соседей, и в этом отношении я был с ней всецело согласен.

– Лео, любимый! – прижалась ко мне Лилиана. – Я так ждала, так надеялась!

Я поцеловал ее, заставляя замолчать, потом тихонько прошептал на ухо:

– Спасибо, что верила в меня. Без твоей веры я бы не выбрался.

Лилиана словно очнулась, отступила и посмотрела на меня со стороны:

– Ох, Лео! – охнула она. – Ты ужасно выглядишь! И так исхудал! Тебе надо немедленно лечь в постель!

– Со мной все в порядке!

– И не спорь даже! – отрезала Лили. – Когда ты последний раз ел горячее? Миссис Харди, приготовьте…

– Бульон, – попросил я, поскольку ничего другого мой желудок сейчас принять не мог.

– Да, бульон! – подтвердила Лилиана. – И позвоните в театр, сообщите Альберту, что вернулся Леопольд.

– Как скажете, – с ледяным спокойствием восприняла это распоряжение миссис Харди.

– Лео, тебе надо лечь в постель! – вновь взялась за меня Лили. – Я вызову доктора!

– Не надо, дорогая, – отказался я. – Со мной все хорошо. И, если честно, прежде чем ложиться в постель, я бы принял ванну.

– Ванна – лучшее средство от простуды, – одобрила это решение миссис Харди, выразительно посмотрев на мои босые ступни.

Лилиана потащила меня к лестнице; я между делом прихватил с журнального столика номер «Атлантического телеграфа» и спрятал под него «Веблей – Фосбери», который грозил вывалиться из-за пояса брюк и отбить пальцы, а то и пальнуть при ударе об пол.