Мария постаралась, чтобы голос не звучал так, будто она оправдывается.

– Я сама потратила на «Автоверсум» десятки тысяч долларов. Как и многие другие увлечения, это целый мир в себе. Люди могут быть одержимы им, вести себя экстравагантно. Это не более странно, чем… делать модели самолётов. Или разыгрывать битвы Гражданской войны в Америке.

Хэйден не стала это оспаривать, однако сравнения будто не слишком её впечатлили.

– Знаете ли вы, что Дарэм занимается распространением страховки среди Копий?

– Знаю, что он страховой агент. Он сам сказал. Если он – не профессиональный программист, это не значит, что…

– А известно ли вам, что он также пытается продавать своим клиентам долевое участие в неком убежище? Месте, куда можно уйти – или отправить клона – на случай, если политический климат сделается неблагоприятным?

Мария заморгала.

– Нет. Что вы имеете в виду, говоря «убежище»? Суперкомпьютер, находящийся в частной собственности? Он пытался собрать деньги, чтобы создать консорциум…

– Деньги он определённо собирал, – откликнулась Хэйден ровным голосом, – но сомневаюсь, чтобы ему удалось собрать достаточно для приобретения аппаратуры, необходимой для предоставления обещанных услуг.

– Так вот в чём вы его обвиняете: организация делового предприятия, успех которого вам показался сомнительным?

Хэйден не ответила.

– А вы говорили с ним об этом? Всему, что вы рассказали, может найтись несложное объяснение. Может, какая-нибудь слабоумная Копия неправильно поняла его рекламную речь о «фонде бессмертия»?

Слабоумная Копия? Ну… какие-нибудь сканы, сделанные после наступления старческой деменции, могли не поддаться действию алгоритмов восстановления когнитивных функций.

– Конечно, мы обращались к нему, – пояснила Хэйден. – Он отказывается сотрудничать, не желает обсуждать этот вопрос. Поэтому мы и надеемся, что вы сможете нам помочь.

Оптимистическое сопротивление Марии было поколеблено. «Если Дарэму нечего скрывать, с какой стати он отказывается от защиты?» Она сказала:

– Не вижу, чем бы я могла вам помочь. Если вы думаете, что он обманывает своих клиентов, обратитесь к клиентам. Вам нужны их показания, а не мои.

Последовала неловкая пауза, затем Хэйден ответила:

– Показания Копий не имеют юридической ценности, так как они – лишь разновидность компьютерных программ.

Мария раскрыла было рот, но быстро поняла, что любые объяснения выставят её совсем полной дурой. Чтобы отчасти сохранить лицо, она заметила про себя: положения закона в отношении Копий настолько отдают фарсом, что любому нормальному человеку не так-то легко о них помнить. Хэйден продолжала:

– Дарэму можно предъявить обвинение в мошенничестве по отношению к распорядителям имущества через предоставление ложных данных консультирующим программам. Прецеденты есть: это чем-то напоминает публикацию ложных объявлений об организации акционерных обществ, заставляющих автоматизированные программы-брокеры покупать у вас акции. Но остаётся вопрос с уликами. Мы можем опросить Копии в качестве неофициального источника информации, чтобы понять, как построить расследование, но их рассказы нельзя представить в суде.

Мария вспомнила, что в одной из серий «Мутной семейки» возникла сходная проблема. Бабетта и Ларри Мут обнаружили, что их банковские счета кто-то обчистил, а информационный след необъяснимым образом воплотился в разоблачительную сцену из ледяных фигур на заднем дворе их кибернетического пригородного домика. Она толком не помнила, что там выяснилось в конце; наверное, десятилетний Лерой сотворил что-то не вполне законное, зато безупречное с моральной точки зрения, чтобы заставить воров выдать себя перед властями…

– Не знаю, что я, по-вашему, должна рассказать, – заметила Мария. – Меня Дарэм не обманывал. И об этой схеме мне ничего не известно.

– Но вы вместе с ним над ней работаете.

– Уж точно нет!

Хэйден сухо пояснила:

– Вы разрабатываете для него планету. Зачем, по-вашему?

Мария секунду тупо смотрела на собеседницу, потом чуть не рассмеялась.

– Извините, я не слишком хорошо объяснила, как обстоит дело. Я разрабатываю планету, которая могла