Пол спустился по лестнице и несколько раз обошёл квартал, надеясь слегка и ненадолго развеяться. Он устал каждую секунду бодрствования размышлять о том, что он такое. Улицы вокруг были достаточно знакомыми, чтобы если не способствовать самообману, то хотя бы позволить ему принять себя как есть.

Было сложно отделять факты от слухов, но он слышал, что даже гипербогатеи имели обыкновение жить во вполне обычном окружении, предпочитая реализм, а не фантазии о власти. Несколько моделей психотиков якобы сделали себя диктаторами, обитающими в пышных дворцах, где обслуга ползала перед ними на четвереньках, но для большинства Копий целью являлась иллюзия непрерывности существования. Если вам отчаянно хочется убедить себя, что вы – тот самый человек, о котором говорят ваши воспоминания, то худшее, что можно сделать, – это пыжиться, окружая себя виртуальной древностью (с современными удобствами) и изображая Клеопатру или Рамзеса II.

Пол не считал, что он «и есть» его оригинал. Он знал, что он – лишь облако противоречивых данных. Чудо, что он вообще способен верить в собственное существование.

Откуда у него берётся это чувство самого себя?

Непрерывность. Последовательность. Мысль, следующая за мыслью и создающая связный узор.

Но откуда берётся связность?

У человека или у Копии, обрабатываемой обычным путём, физика, лежащая в основе как мозга, так и компьютера, служит гарантией того, что состояние ума в каждый момент времени непосредственно влияет на следующее состояние. Непрерывность – простейшее порождение причин и следствий, когда то, что ты думаешь в момент А воздействует на то, что ты думаешь в момент Б, а оно – на твои же мысли в момент В… Но когда его субъективное время было перемешано, поток причин и следствий внутри компьютера не имел никакого отношения к потоку его восприятия. И как второе могло зависеть от первого? Когда программа выдавала его жизнь в порядке ГБВДА, а он по-прежнему проживал её как АБВГД, было очевидно, что порядок – всё, а причина и следствие не имеют значения. Восприятие с тем же успехом могло возникать случайным образом.

«Предположим, что специально разрегулированный компьютер проводит тысячу лет или ещё больше, перескакивая из состояния в состояние под действием исключительно электрического шума. Может ли в нём воплотиться сознание?»

В реальном времени ответ «вероятно, нет». Потому что вероятность случайного возникновения какой-либо связности слишком мала. Реальное время, однако, – лишь одна из возможных систем отсчёта. А как насчёт остальных? Если состояния, которые по очереди принимает машина, можно перетасовать во времени случайным образом, кто ответит, какого рода сложный порядок может появиться из хаоса?

Пол одёрнул себя. А не ерунда ли это? Всё равно, что утверждать, будто в любой комнате, полной обезьян, действительно печатается собрание сочинений Шекспира, просто буквы случайно расположены не в том порядке. Так же глупо, как заявлять, что в любом достаточно крупном камне заключён «Давид» Микеланджело, а на любом складе, набитом холстами и красками, хранится собрание работ Рембрандта и Пикассо. И не в латентной форме, дожидаясь, пока какой- нибудь ловкий копиист воплотит их физически, а исключительно благодаря возможности изменения пространственно-