как обычно. Когда-то, в облачном времени, готовя себя к спуску, он устранил необходимость и желание еды, питья, сна, секса, общества или хотя бы разнообразия видов и запрограммировал «внешнее я» – сложную, но не обладающую сознанием контролирующую программу, имевшую доступ к модели его мозга и тела и способную при необходимости осуществить её тонкую настройку – следить за тем, чтобы это условие оставалось неизменным. Пир с удовольствием возобновил спуск, словно счастливый Сизиф. Нисхождение по зеркально-гладкой стене небоскрёба до сих пор было самой чистой радостью, какую он мог себе вообразить: солнечное тепло, отражавшееся на него со стены, порывы прохладного ветра, слабое поскрипывание стали и бетона. Адреналин и умиротворение. Напряжение всех сил, равномерно чередующееся с отдыхом. Непрерывное движение. Прикосновение к бесконечности.

Вдруг здание, земля, небо и его тело исчезли. Остались лишь зрение и слух. Пир обнаружил, что смотрит на свой Бункер: скопление экранов, плавающих в чёрной пустоте. На одном из экранов виднелась Кейт: двумерная, чёрно-белая, кроме губ, всё неподвижно. Она сказала:

– Ты установил порог чертовски высоко. И узнал бы об этом лет через десять, если бы я не позвонила.

Пир закряхтел, на мгновение сбитый с толку отсутствием осязательных ощущений, создаваемых обычными органами речи, и бросил взгляд (для этого понадобилось то же мысленное усилие, что и при обычном переводе глаз) на соседний экран с графиком, демонстрирующим соотношение времени Бункера и реального времени за последний период.

Наблюдать Бункер – сказать «находиться в нём» значило бы сильно преувеличить – было для Копии наиболее приспособленным к компьютерному бытию состоянием при условии сохранения сознания. Симуляция тела при этом прекращалась вовсе, важнейшие части мозга превращались в абстрактную карту нервных связей, набор логических вентилей, не претендующий на правдоподобие с точки зрения физиологии. Пир не слишком часто входил в это состояние, но всё же Бункер был полезен в качестве стандарта, базы для сравнения. В лучших случаях, когда запросы, что изредка случалось, ослабевали и Пир оставался в процессорном кластере всего с двумя-тремя другими пользователями, фактор замедления в Бункере опускался до тридцати. А в худших? Как раз недавно такой худший случай и наступил, закончившись всего пару минут назад: один из участков графика был совершенно плоским. Более десяти часов реального времени Пир вообще не обсчитывался.

– Операция «Бабочка», – пояснила Кейт. – Симуляции управления погодой. Эти козлы всё скупили.

Её голос звучал гневно и потрясённо. Пир спокойно отозвался:

– Невелика потеря. Если ты из Народа Солипсистов, сам строишь свой мир на своих условиях, чем бы ты при этом ни рисковал. Реальное время не имеет значения. Пусть дают нам один обсчёт за год. Что это изменит? Ничего.

Он посмотрел ещё на один дисплей и понял, что пробыл в модели с небоскрёбом семь субъективных минут. Ложные воспоминания вплелись идеально, он нипочём не поверил бы, что пребывание было столь коротким. Конечно, отдельный расчёт этих воспоминаний требовал времени, но гораздо меньшего, чем понадобилось бы для достижения того же эффекта путём обычного накопления опыта.

– Ошибаешься, – возразила Кейт. – Ты не…

– Пусть прогоняют одно мгновение времени модели на каждом процессорном кластере для каждой Копии со дня её создания, а потом полностью посвящают его другим пользователям. Копии будут переходить от машины к машине с замедлением в несколько миллиардов раз… и это будет абсолютно неважно. Производители могли бы запускать нас всех бесплатно. Пусть это был бы своего рода ритуал, благословение аппаратуры духами умерших. Тогда можно забыть про трастовые фонды и навсегда перестать беспокоиться о деньгах. Чем мы дешевле, тем менее уязвимы.

– Это лишь половина правды. Чем дальше нас вытеснят на обочину, тем больше риск.

Пир попытался вздохнуть. Звук получился довольно правдоподобный, но отсутствие ощущений раздражало.

– У нас что, есть причины оставаться в аварийном режиме? Я должен принять какое-то молниеносное решение? Ракеты уже летят к… – он взглянул на экран, – Далласу?

Даллас? Американский доллар, надо думать, сильно упал к йене.

Кейт не ответила, так что Пир, переведя взгляд на иконки тела и помещения, активировал их усилием воли. Его бестелесное сознание и экраны Бункера воплотились в молодого человека в футболке и синих джинсах, сидящего босиком в зале управления без окон, напоминающем операторскую офисного центра средних размеров.

Физиологическое состояние возобновилось, каким было в последние мгновения на стене небоскрёба, так что чувствовал он себя прекрасно: свободным и полным энергии. Пир сделал моментальный снимок этого чувства, чтобы можно было возвращать его себе по желанию. Он бросил умоляющий взгляд на Кейт; та смягчилась и присоединилась к нему, исчезнув с экрана и появившись на соседнем стуле.