теперь, карпа и в самом деле лучше отдать Изору. Он в этот раз оказался намного прозорливее и обходительнее тебя, стало быть, заслужил немного вкусненького.

– Спасибо, Линья, – раздался у них над головами насмешливый голос юного огра, – ты поистине мудрая старушка. Прости… мудрый тайный шпион его глубоководного величества. И я с удовольствием съем твою замечательную рыбу, как только мой драгоценный дед отойдет отсюда… скажем, мер на триста.

– Твой дед лучше сам съест эту рыбу, – с мрачной язвительностью огрызнулся Тарз, – чем покинет такое интересное общество. Тем более именно о моем здоровье беспокоился его светлость, хотя спасал его ты. Но теперь мне любопытно другое… а ты точно не ошибаешься, Линья? Насколько мне известно, большинство перебежчиков находят у себя благородные корни, едва узнают об особых привилегиях знатных сородичей.

– Я могу, конечно, – равнодушно пожала плечами кикимора и сделала крохотный шажок в сторону своей избушки, – обидеться и уйти, но, если очень интересно, могу и поделиться сведениями, одно таки дело делаем. Но за один ответ ты должен будешь мне два… такая уж сегодня цена.

– Быстро научилась, – зло восхитился старый огр, – но я соглашусь, пожалуй… Так по каким признакам ты определила его благородство?

– Только истинно благородный мужчина может нежно поцеловать молодую хорошенькую жену и, пожелав ей спокойной ночи, отправиться спать на чердак в обществе Ительса.

– Не знаю, – с сомнением скривился огр, – достаточное ли это доказательство его благородства. Как по мне, скорее глупости или слабого здоровья. Но я слишком хорошо знаю предпочтения Ита… и только потому пока не высказываю других догадок. А что хотелось бы узнать тебе?

– Как по-твоему, кто такой тот третий, который с ними перешел границу? И второй – какой артефакт этот Харн показал нагардам?

– Третий – очень подлый и скользкий гоблин, я велел Кранду сторожить его так же неусыпно, как стерегут до суда похитителей жемчуга. А показал твой постоялец кинжал… я разглядел свет лезвия.

– И какого же цвета он был?

– А это уже третий вопрос, и за него ты будешь должна мне два ответа.

– Жулики! – припечатал сверху молодой огр, на голову Тарза посыпалась сухая хвоя и кусочки коры, и с другой стороны сосны на пригорок легко спрыгнула темно-серая туша. – Давай рыбу, Линья, раз поманила, все равно я ночую у тебя на крыльце. Мне далеко отходить от своей подопечной правилами не положено, я пока рядовой наблюдатель.

– И еще лет пятьдесят таким и останешься, – желчно пообещал вслед ему Тарз, успевший потерять всякий интерес к погоне за нахальным родичем. – Ну так как, Линья, согласна?

– Куда ж мне, бедной, деваться, – пригорюнилась кикимора, но в ответ на ее несчастный вздох из-за кустов раздалось дружное хихиканье. – А вы кыш отсюда, предатели!

– Не злись, – выступил из-за кустов Ов, – никак невозможно было тебя предупредить. Этот… светлость… проявил упорное сочувствие и решил взять меня с собой, хотя Ительс и пытался его отговорить. Зато мы теперь можем сказать точно, какой у него кинжал, он с ним пытался на Тарза броситься. Один из двенадцати огненных ритуальных драконьих ножей, усиленный тремя саламандрами…

– Вот как, – кисловато протянула Линья, но никого из собеседников не обмануло выражение ее лица, важность этих сведений отлично понимали все, и все уже успели отправить сообщения своим создателям, – тогда побегу, пригляжу за ним, а ты Изор, досточку-то потом принеси, не забудь!

– Харн, ты не против, если я выпущу фейлов полетать? – устраиваясь в своем углу чердака, осторожно спросил Ительс.

– Если тебе хочется что-то разглядеть на мне, – устало усмехнулся герцог, – лучше дождись утра… заодно и поговорим.

– Нет, им действительно нужно полетать на свободе. Но и посмотреть я бы не отказался…

– Ительс, я просто засыпаю. Давай оставим все на утро, – буркнул Хатгерн, отворачиваясь к стене и натягивая на голову грубое одеяло. – И еще предупреждаю: если попытаешься прикоснуться к моей жене – убью не задумываясь.

– Странный ты… твоя светлость, – тихо шепнул лекарь, прислушиваясь к ровному посапыванию соседа, – и жена у тебя странная. Но я на вас не обижаюсь.

– Доброе утро! – Бурая куча меха, лежавшая на плетеной рогожке у крыльца, вызывающе смотрела на Таэль