онемел?

Пока казаки, понурившись, молчали, есаул повернулся к пехотинцам:

– А вы, судари мои, что тут устроили? Ах, трофейными цигарками попрекнули, от чего, мол, не разжились? А вот скажи мне, ефрейтор Семенов, ты до какой линии вражеских траншей доходил? До второй? А казаки в рейд на сорок верст иной раз уходят. Тебе немецкий блиндаж почистить – пара пустяков, так тут до родной землянки два шага шагнуть, и ты дома. А казаку – в прорыв войди, да там пошали, да из прорыва выйди. Им не до цигарок и прочего баловства.

Теперь и пехотинцы опустили головы. Дело представало совсем в другом свете…

– И вот что я вам скажу, голуби: с сегодняшнего дня нет тут ни казаков, ни пехотинцев! Есть штурмовики. И будете вы костяком первой в мире штурмовой бригады специального назначения. И драться вам предстоит бок о бок, плечом к плечу. А сейчас… – Анненков выдержал театральную паузу: – Разойдись!

Но не успели еще пехотинцы и казаки сделать и двух шагов, как ударило:

– В одну шеренгу… становись! На номера рассчитайсь!..

После этого между казаками и пехотой установился если и не добрый мир, то, как минимум – доброе перемирие. Однако Анненков дал себе зарок: в самое ближайшее время вплотную заняться моральным климатом. Да и политической подготовкой тоже бы не помешало.

Но было и то, что казаки и пехотинцы не знали совсем, но что срочно требовалось в той войне, к которой Анненков готовил штурмовиков. Язык жестов, работа с картой, наблюдение за объектом и вообще быстрое ориентирование в ситуации и принятие решений, для чего часто устраивались командно-штабные учения с младшими командирами, где есаул подбрасывал каверзные вводные.

Новые револьверы с глушителями оценили все, прозвав их ласково «Анечками», и получили их сначала пластуны, а позже и те, кого командиры сочли достойными, превратив таким образом вполне утилитарную вещь в знак отличия.

Потом Анненков выпросил на время пулемётчика-мастера, и тот взялся за подготовку ротных пулемётчиков. Несмотря на то, что самих пулемётов ещё не было, кадры нужно было начинать готовить загодя.

Самым сложным оказалось обучение бою в помещении. Казаки вместо вдумчивой спокойной и постепенной зачистки всё рвались с шашкой наголо, и есаулу стоило немалых трудов обуздать эту дурную привычку. Тут пехотинцы, навострившиеся под руководством Львова захватывать вражеские блиндажи, давали сибирякам сто очков вперед. Зато у казаков на ура шла другая дисциплина: скоростная стрельба и стрельба в движении, и равных им тут не было. Для учёбы использовали германские винтовки и пистолеты, так как к ним было огромное количество патронов, и через некоторое время вся рота перешла на маузеры-96 и 98, вызывая как зависть солдат других подразделений, так и недоумение и вопросы офицеров.

А ещё он научил троих солдат и пару казаков выплавлять тол из снарядов, и теперь у него «в загашнике» уже собралось больше ста килограммов этого ценнейшего военного сырья, постепенно превращавшегося в мины.

Рябинин ещё сделал бы из маузера-96 пистолет-пулемёт, но приличных станков для этого не имелось ни в полковой, ни в дивизионной мастерской, и эту идею пришлось пока задвинуть подальше.

Как есаул и собирался, он провёл совместные учения своей сотни и роты Львова, потратив изрядное количество времени на согласование планов с армейским руководством, но в итоге остался страшно недовольным результатом.

Львов, наблюдая терзания друга, лишь усмехнулся, а позже, когда они обмывали первые учения, произнёс:

– Что, полковник, не приходилось тебе такой толпой командовать? Это тебе не спецназ СССР.

– Да не то слово, – Анненков скривился.

– Но вот ты взгляни на это дело с другой стороны. Посмотри на уровень наших солдат и сравни… да хоть бы и с егерями. Кто кого заборет?

– Ну, при равной численности, так на так и выйдет, – подумав, сообщил Анненков. – Не будет у егерей лёгкой прогулки.

– Вот. А работаем мы с людьми всего ничего. Так что это только первый шаг, и шаг в правильном направлении, как ещё непременно скажет друг всех пионеров.

Дальнее планирование Анненков-Рябинин переложил на плечи товарища.

– Ты ж все равно историю знаешь, а я только дату революции и помню, – заявил он Львову. – Так что тебе и карты в руки.

– Да что я там знаю? – вяло огрызался тот. – Что я тебе – профессор, что ли?

– Ну, если тебе дальнего планирования мало, займись техническим оснащением, – припечатал есаул. – Нам вон до хрена всего понадобится, вот и займись…

И Львов-Маркин занялся в меру своих скромных сил и способностей. Во-первых, он раздобыл где-то пару сигнальных пистолетов