ничего.

Бутылка водки уже открыта, стаканы, протертые условно чистым полотенцем, ждут «огненной воды». Пора!

Анька забулькала из бутылки, сладострастно облизнула губы, предвкушая то, как обжигающая жидкость прольется ей в глотку – один глоток, потом еще, еще и еще… пока не поглотит мягкая, теплая темнота, покой, ценнее которого нет на всем белом свете.

– Ну, что, давай выпьем за знакомство? – предложила Анька, поднимая стакан. – Тебя как звать? Я Аня!

Парень недоумевающе посмотрел на нее, потом неуверенно взял в руки стакан и заглянул в налитое содержимое. Медленно поднес к губам, не поморщившись, выпил до дна. Глаза его слегка расширились, затем снова приняли обычный вид.

– Яд, – сказал парень бесцветным, но уже не таким механическим и хриплым голосом. – Это яд, вредно.

– Точно, яд! – Анька хохотнула, запрокинула стакан и лихо выпила, крякнув, и поморщилась, занюхивая рукавом кофты. – Точно, яд! И зачем мы его пьем?

– Зачем мы его пьем? – повторил парень, взял бутылку, перевернув, стал лить водку на пол. Анька вскочила, попыталась вырвать стеклянную емкость, но это было все равно, как пытаться своротить бетонный столб, парень был очень силен, очень. Он просто не заметил усилий женщины, и когда водка оказалась на полу, спокойно поставил бутылку на стол.

– Яд. Нельзя пить.

– Да… твою мать! Да раз… твою мать! Ты офуел, что ли?! – заголосила Анька, жадно вдыхая ноздрями запах разлитой водки. – Ты чего наделал, а? Ну, не хочешь пить, оставь! Зачем разливать-то?! Ну ты и скотина, ну ты и гад! Вот зачем я с тобой связалась, а? Дура я! Дура! Я, может, лечусь ей! Может, у меня голова больная, не может без этого яда! Он мне лекарство! А ты что делаешь?!

Язык Аньки, который не раз доводил ее до беды, развязался, она тараторила – будто собака, обгавкивающая почтальона, красноречивая, как депутат на передаче о политике. И откуда слова-то брались – гладкие такие, правильные! А все водка – нормальная водка, не паленка, дорогая, так не за свои же, чего жалеть денег? Ох, черт… все пролил! Собрать с пола? Всосать? Это было первой мыслью.

Второй – стремно как-то! Тут что только не делали на пол, и собирать губами, как последней алкашке? Хотя… водка ведь дезинфицирует, так что…

Додумать не успела, парень вдруг стремительно поднялся с места, шагнул к Аньке и, прежде чем она успела взвизгнуть, сказать что-либо, схватил ее руками за голову и вперился взглядом в ее глаза. И Анька будто лягушка под гипнозом змеи замерла, застыла, не в силах вымолвить ни слова. Глаза парня росли, сделались огромными, растеклись на полкомнаты, в ушах зазвенело, как будто тысячи Дюймовочек зазвонили в тысячи маленьких колокольчиков. Анька потеряла сознание.

Очнулась она на диване, как туда добралась – сама не знала. Очнулась и тут же почувствовала ужасный запах – как из общественного сортира, который не мыли месяца два. Подумала, кто же это нагадил рядом с ней? Только секунд через пять сообразила – воняет от нее самой! Это она так смердит, как старая бабка, как заношенный носок подсобника-таджика со стройки, как горшок с протухшим содержимым! Как… в общем – ходячая помойка пополам с общественным сортиром. Ужасно! Просто кошмар!

Кряхтя, слезла с дивана и вдруг с некоторым содроганием обнаружила, что ее передние зубы, которых она не видела уже несколько лет, оказались на месте! Выросли каким-то чудом! Руки, на которых проступили синие вены, суставы пальцев которых распухли от застарелого ревматизма, уже не болели, стали тонкими, стройными, как когда-то в юности!

Анька пошатнулась, едва не упала в обморок – так велико было ее потрясение. Потом бросилась в ванную, заглянула в чудом сохранившееся грязное, заляпанное руками зеркало и… охнула! Исчезли мешки под глазами, щеки, начавшие дрябло опускаться толстыми брылями, теперь были натянуты, как и положено щекам! Тусклые волосы, кончики которых давно секлись, заблестели, насколько это позволяла грязь, прочно поселившаяся на голове! Она выглядела теперь на свои тридцать пять, а может, и еще моложе!

Закружилась голова, застучало в висках. Анька присела на край ванны, схватилась руками за голову, стала ее ощупывать – нос, он стал чуть кривоват, после того, как однажды его «поправил» один из собутыльников, недовольный отказом Аньки сейчас же удовлетворить его орально, теперь был прямым, красивым, как и в юности! Уши – одно ухо тоже было сломано, теперь цело!

Ощупала грудь – плоские, как мешочки, груди налились соком, выпятились вперед, как тогда, когда она бегала по пляжу, ловя похотливые взгляды мужчин! О господи! Как это вышло?! Что случилось?!

Вдруг вспомнила – голубоглазый! Он остался там, в кухне! А как она вдруг оказалась в комнате? Кто ее туда положил? И что случилось – что, упала в обморок? И сколько пролежала без сознания? Мелькнула картинка – парень бросается к ней, хватает ее за