заботили, куда сильнее её интересовало здоровье мужчины. И тот факт, что он не просто очнулся, но уже начал сопротивляться лечению и рваться на волю, являлся хорошим признаком: значит, стремительно поправляется и неплохо себя чувствует. А ещё Руся очень надеялась, что теперь, рядом с ним, ей будет не так страшно спать.

Намазав Хаггару плечо — он морщился, но не сопротивлялся — Брусника предложила укладываться спать. Пациент опять не стал возражать, но когда шаманка, укрыв его своей накидкой, начала пристраиваться на земле возле лежака, мрачно уточнил:

— Что ты делаешь?

— Нужно следить за костром, не хочу тебя беспокоить, когда буду вылезать, — пояснила она.

— Иди сюда.

— Но…

— Иди. Сюда.

Женщина решила проявить благоразумие и не вступать в спор, осторожно пристроилась на краю лежака и через пару мгновений оказалась в охапке у Хара. Бесспорно, так было гораздо уютнее и приятней, но…

— Костер же потухнет. Там сыро, сложно будет опять развести, — осторожно проговорила она.

— Разберусь. Утром, — коротко отмахнулся Хаггар, и Руся окончательно сдалась. Способности мужчины по части добычи огня вызывали у неё сомнения, но высказывать их сейчас вслух она поостереглась. Ну и кроме того, в его объятьях действительно спалось лучше.

А утро началось с приятной новости: распогодилось, дождь наконец-то стих и сквозь облака проглянуло солнце. Поэтому теневику даже не пришлось задумываться над исполнением собственного обещания и способами просушки дров доступной ему магией, он просто воспользовался уже опробованным методом.

Брусника, не видевшая процесса создания прошлой линзы и ничего не понимающая в законах оптики, наблюдала за действиями Хара завороженно, открыв рот. Как он, тихо бормоча себе под нос какой-то заговор и сосредоточенно хмурясь, рисовал на твёрдой утоптанной земле странные символы. Как потом водил над кострищем руками, как развёл ладони — и через несколько мгновений от одной из веток повалил тонкий дымок, а вскоре на ней заплясал первый огонёк. Левая рука пока слушалась очень плохо, и Хаггар морщился при каждом неловком движении, но Руся не стала напоминать ему о ране и необходимости сохранять её в покое: бесполезно.

— Ты очень хороший шаман, — заключила она наконец. — У нас никто не умеет огонь вызывать!

Маг только скривился и глубоко протяжно вздохнул в ответ, но ничего не сказал. Прежде, чем объяснять рыжей дикарке законы физики, стоило изобрести бумагу и письменность. И десятичную систему счисления.

Осмотр туши, на которую не польстились падальщики — похоже, их отпугнула отравившая кровь жертвы магия — дал немного. Да, в белом звере чувствовались остаточные собственные чары, родственные природе теневика, и это было вдвойне странно, поскольку всю применённую магом силу окружающее пространство рассеивало очень быстро. Но по трупу уже не получалось определить самое важное: как всё-таки нечисть пользовалась этой силой и откуда та в ней взялась?

Вопреки желанию Хаггара, в этот день они никуда не поехали. Покладистая, послушная и тихая Брусника неожиданно упёрлась рогом и категорически отказалась сниматься с места. Сегодня — точно, а завтра — по обстоятельствам. Маг пытался спокойно объяснить, что прекрасно себя чувствует и терять ещё один день из-за такого пустяка нельзя, потом психовал, рычал, ругался и злился. Руся кивала, соглашалась, опускала взгляд и нервно теребила кончик косы, но звать дитя леса и собирать лагерь отказывалась. Тихо, виновато, но — непреклонно.

Мужчина, конечно, мог бы приложить силу, тем более очень хотелось взять упрямую девчонку за шкирку — или даже за горло — и хорошенько встряхнуть, но не стал. Во-первых, здорово сомневался, что это поможет, а во-вторых, попросту не поднялась рука. Пусть гнев мешал взглянуть на ситуацию с позиции разума, в глубине души теневик всё же знал, что она сопротивляется не по собственной прихоти, а старается для его блага. Пусть понимали они этот вопрос по-разному, но она вновь пыталась заботиться о нём, даже несмотря на яростные протесты. Да и не хотелось из-за такой мелочи всерьёз и окончательно разругаться с единственным знакомым существом в этом мире.

«Вот и что с ней делать?!» — зло и устало подумал Хаггар, в очередной раз натолкнувшись на неожиданно прочную стену протеста. Чтобы закрыть тему и заодно успокоиться, молча подхватил опустевший бурдюк и ушёл к ручью.

От слабости его всё ещё пошатывало, плечо ныло, а левая рука едва слушалась. Присев на корточки у родника, мужчина наполнил ёмкость и умылся. Ледяная вода обожгла, от холода кожа на несколько мгновений онемела, зато и в голове прояснилось, и эмоции поутихли. В достаточной степени, чтобы кровожадные порывы уступили место досаде и недовольству. Негативные эмоции сосредоточились уже не на женщине, а на общей мировой несправедливости и нежелании Хара болеть.