– Я просто вампир. И я требую уважения. К себе и любому другому вампиру, который попадется на твоем пути. Как твой Создатель. Как твой Учитель. Как твой Повелитель, в конце концов. Потому что у тебя нет шансов мне не повиноваться!

– Да? И что ты сделаешь? Поставишь на колени и снесешь мне мозг? Или просто убьешь, как советовал твой Генеральный приятель? Вы же только на это и способны! У вас же руки опускаются, когда человек действительно свободен и вы не в состоянии на него давить! Вы не знаете, что вам делать, когда понимаете, что не можете раздавить и унизить взглядом! Что, мучить моих беспомощных родителей, не способных выдержать твой взгляд, было приятно? Ощущал себя богом? Светозарным, несомненно, богом. Самим Светочем, не меньше, верно? А меня тебе остается только убить! Как трусливому мальчишке, который боится, что мама узнает, что он не справился и напустил в штаны!

– Ну что ты, девочка, – а он по-прежнему абсолютно спокоен, и все мои крики для него – комариный писк, – способы есть всегда. Мы бы просто не выжили, если бы у нас опускались руки из-за любой сиюминутной мелочи. Тебе вскружило голову, что в праздник я дал тебе возможность одуматься, а Гоэрэдитэс не ответил тебе ни слова на твои оскорбления? Открою тебе секрет: он не имел права наказывать тебя. Ты – моя рабыня. И карать, и миловать буду я. Вот только миловать тебя не за что.

– Я тебе не рабыня. Никогда не была и не буду!

– Тот, кто не в состоянии вести себя, как надлежит достойному человеку, переходит в категорию рабов. Довольно! – Он встал.

И словно воздух в комнате сгустился и свет начал меркнуть. Я вновь почувствовала, что мне стало трудно дышать. Взглянула на родителей – их обоих колотило крупной дрожью. Хотела крикнуть ему, чтоб прекратил, но не смогла, настолько подавляюще страшен он был сейчас. Почувствовала, как сами подгибаются ноги. Напряглась из последних сил и устояла. Я человек. И это моя страна. Не его. Даже если он возомнил себя ее хозяином. Я упрямо смотрела ему прямо в глаза, и во взгляде моем была сейчас только ненависть.

И тогда он заговорил:

– Именем Пресветлого Бога я поклялся защищать тебя. Моя клятва упала на Перекрестье миров, и Незакатное Солнце и Безликая Бездна были тому свидетелями. Такую клятву я нарушить не вправе, даже если давал ее не всерьез, примеряя на себя, шутки ради, чужую личину. И потому я не могу осудить тебя на смерть, как требует того Гоэрэдитэс Варионэстэзэ ир го тэ Дэриус, за оскорбления, нанесенные ему лично и, в его лице, всем Создателям рода человеческого. Хотя и признаю правомочность подобного требования.

Взгляд вампира был тяжел и черен, будто сама Бездна плескалась в нем. Он не отдавал ментальных приказов. Он просто смотрел – и выносил приговор. И во взгляде его была смерть – как и в голосе. Да, он сказал, что не убьет. И признал, что я не вправе жить. Все, чего между нами никогда не было, умирало в этом взгляде вместе с тем, чего не будет уже никогда. Он пришел в мой дом не как знакомый, доктор или куратор. Он избрал себе роль Высшего Судии, он пришел карать за непокорность и инакомыслие. Игры кончились, диссертации обо мне он уже не напишет.

А мне после сегодняшнего спектакля вряд ли еще приснятся его поцелуи.

– Но, поклявшись тебя защищать, я обязан защищать тебя даже от тебя самой, – продолжал между тем Великий, и ничто в лице его не дрогнуло и в голосе не изменилось. – Ибо поведение твое порочно и ведет тебя к гибели.

И тут морок схлынул. В мгновение ока исчезли тяжесть и тьма, витавшие в воздухе. Вновь стало возможно нормально дышать. И стоял сейчас передо мной не Высший Судия, не принц Дракос, вылезший из Бездны. Но светлейший Анхенаридит ир го тэ Ставэ. Хоть и в самой темной из виденных мной одежде. И в самом мрачном из тех, что я могу себе представить, настроении.

А он продолжил голосом настолько обычным, настолько уже родным, что я расслабилась и не сразу уловила суть:

– А посему мне придется заняться тем, чем поленились, и совершенно напрасно, заниматься твои родители. Твоим непосредственным воспитанием. Слова до тебя не доходят. Ни в какой форме. Придется объяснять действиями.

Он подошел к отцу, и тот вздрогнул при его приближении. Да что ж он делал тут с ними, Светоч всемогущий?

– Дайте мне свой ремень, Сергей. Моя сегодняшняя одежда такого аксессуара не предусматривает.

Отец безропотно расстегнул ремень, выдернул его из пояса брюк и протянул вампиру. Тот взял, спокойно сложил его вдвое и повернулся ко мне.

– А вот теперь ты побледнела, верно? – проницательно заметил Великий. – Пойдем, покажешь мне, где твоя комната.

– Нет! – Я отступила на шаг, с ужасом глядя на отцовский ремень в руках вампира. Он же это не всерьез. Просто напугать, верно? Людей бить нельзя, это противозаконно, это негуманно…

Но уже в следующий миг его рука схватила меня за предплечье.

– Пойдем, Лариса. Время отвечать за свои поступки. Не мешайте нам, – обернулся он к моим родителям. Судя по их лицам, они и