В гостиной стоял широченный раздвижной диван и черный журнальный столик со стеклянной столешницей. На серо-белой кирпичной стене висел большой плазменный телевизор. Если бы не фотография на столике, интерьер казался бы совершенно безликим.

Я оглядела кухню. Вся бытовая техника была новая, из нержавеющей стали. Такое оборудование под стать шеф-повару какого- нибудь ресторана: двойная духовка, блестящая вытяжка над газовым грилем, а вот обеденного стола не было – только барная стойка с двумя высокими табуретами. На другом конце гостиной виднелись две двери. Одна, как я поняла, вела в спальню, а вторая, видимо, в туалет.

Квартира казалась абсолютно нежилой.

Рен снял рюкзак и положил на пол возле дивана. Взял с журнального столика пустую тарелку. Нагнулся за темно-синей чашкой. В тарелке звякнула ложка.

Он прибирался. Так мило. И так естественно.

Я подошла к журнальному столику, чтобы рассматреть фотографию. На снимке был Рен с родителями. На вид ему здесь было лет шестнадцать. Он широко улыбался, так что на щеках виднелись ямочки. Рен стоял между мужчиной и женщиной, на которых был невероятно похож. На заднем плане маячила гора с покрытой снегом вершиной, но семья была в футболках. Фотография меня заворожила: улыбки на лицах, счастливые глаза.

Рен оглянулся на меня и направился на кухню.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. – Я имею в виду, что-нибудь покрепче чая.

Оторвав глаза от фотографии, я посмотрела на Рена. Он поставил тарелку и чашку у раковины, подошел к холодильнику и открыл дверцу. На его татуированных руках перекатывались мускулы.

– Я не пью.

– Не против, если я выпью пива?

Я покачала головой.

– Нет, конечно.

– Располагайся.

Пока Рен шарил в холодильнике, я направилась к двери, за которой, как я думала, был туалет, но когда я ее открыла, то увидела стопки аккуратно сложенного постельного белья и полотенец.

– Ты умеешь складывать простыни на резинке?

– Ага, – откликнулся с кухни Рен.

Я нахмурилась.

– А ты точно человек? Ни одному простому смертному еще ни разу не удалось ровно сложить простыню на резинке.

– Я чертовски талантлив.

Это уж точно.

– Позволь уточнить, зачем ты в шкаф полезла? – поддел меня Рен.

Я покраснела и закрыла дверь.

– Вообще-то я искала туалет.

– Он за спальней. Не очень удобно для гостей да и для меня тоже. – Он вперевалочку вернулся в гостиную с бутылкой пива в одной руке и банкой содовой в другой. Поставил газировку на столик, подошел ко второй двери и открыл ее. – Вон там, слева от тебя. Та, вторая дверь в гардеробную, и нет, там отнюдь не такой порядок, как в белье. Я тебя жду.

Мне было неловко зайти к Рену в спальню. После гибели Шона я ни разу не была в спальне ни у одного парня: это же все равно что очутиться в святая святых. Хотя у Рена и тут не было никаких личных вещей, так же как на кухне и в гостиной. Лишь огромная двуспальная кровать со смятым толстым серым одеялом, темный деревянный комод с зеркалом, тумбочка и книжный шкаф, битком набитый книгами. Интересно посмотреть, какие у него книги, подумала я, но потом решила, что с моей стороны некрасиво рыться у Рена в спальне. Я быстро зашла в туалет, сделала свои дела и вернулась в гостиную.

Рен сидел на диване, положив ноги на столик. Обувь он снял. Я взяла банку газировки и загляделась на его босые ноги. До чего сексуальные, подумала я и тут же одернула себя: если уж мне ноги кажутся сексуальными, значит, надо чаще ходить на свидания и вообще больше общаться с парнями.

Я сбросила сандалии и с ногами забралась на диван возле подлокотника. Рен наблюдал за мной из-под густых красивых ресниц, попивая пиво.

– Мне нравится, что ты у меня в гостях, – признался он. – Решил тебе об этом сказать.