раз позволили.

– Как я и говорила: Трибунал поощряет психологическую помощь Заклейменным. Они считали, что я окажу на тебя позитивное влияние. И ты не будешь выступать против них.

Я громко фыркнула.

– Я скажу, что ты собиралась поделиться с обществом своей печальной историей, чтобы никто больше не совершал подобных ошибок. Описать несчастную жизнь Заклейменной. Что ты не собиралась наводить на нее гламур.

– Вот уж чего я делать не собиралась!

Она опять глядит на меня с удивлением. Раздается тихое жужжание, и в стене внезапно открывается дверь.

– Потайной ход?

– Не то чтобы потайной – просто не такой явный, – говорит она, словно обороняясь, и лукаво улыбается.

Внутри оказался кабинет. Столы из ореха, шкафы, битком набитые книгами, кожаные кресла с золотыми пуговицами, каждый свободный сантиметр стен заполнен фотографиями в золотых рамках.

– Здесь ты в безопасности, об этой комнате никто не знает, – торопливо проговорила Альфа. – Мне нужно вернуться и поговорить со стражами, все уладить. Оставайся тут, твоего дедушку я приведу.

Дверь за ней захлопнулась, и я осталась одна.

Прежде всего я присмотрелась к фотографиям. На всех – один и тот же мужчина с разными людьми. Сплошь официальные снимки в момент рукопожатия. Иногда рядом с ним стоит Альфа, но больше никого я на этих фотографиях не узнаю. На столе – фотография того же мужчины вместе с Альфой, так что это, очевидно, и есть ее муж. И хотя прочие лица мне незнакомы, постепенно я соображаю, что это все крупные политики, они мелькают в новостях, которые и я изредка смотрю. Наконец одного из них я узнала – судью Кревана.

На старой фотографии – Альфа с мужем, судья Креван с женой, все вместе. Прием в саду, леди в летних цветастых платьях, у всех в руках бокалы шампанского, фотограф застиг их в припадке бурного смеха – кто-то мгновение назад пошутил. Закадычные дружбаны. И вновь я спрашиваю себя, какими мотивами руководствуется Альфа. Я покорно следовала за ней, убегая от надзирателей, – но не завела ли она меня в капкан?

На другой стене – обрамленные дипломы и сертификаты профессора Ламберта. За моей спиной послышалось легкое покашливание, я обернулась в ужасе – страж! – но передо мной в проеме еще одной скрытой двери стоял мужчина в джинсах и мятой рубашке.

– Да-да, еще один потайной ход. Она тут лабиринт оборудовала, точно в крысиной норе, – ухмыльнулся он. – Билл, – добавил он, протягивая мне руку.

При этом движении он слегка покачнулся, и я, сделав шаг вперед, почувствовала, как от него разит алкоголем. На лице у него пробивалась седая щетина, вид такой, словно он несколько дней так и спал в одежке.

– Вы – муж Альфы. – Я узнала мужчину с тех фотографий.

Он снова захихикал:

– Было время, не меня называли ее мужем, а ее – моей женой. Ладно. Было время, и все было по-другому. Значит, ты и есть она. Она! – Он уставился на меня, пародируя почтительное обожание. – Альфа только о тебе и твердит последние дни.

Он внимательно оглядел меня, затем отошел к столу и принялся что-то искать в ящиках. Пока он искал, я тоже смогла к нему присмотреться, а заодно разглядеть и помещение, откуда он вышел. С виду похоже на кухню, и там, конечно, имеется очередной ход в другую скрытую комнату. Зачем они построили целый подземный дом? Из ящика послышался звон бутылок.

Бывший профессор изобразил удивление:

– Надо же что отыскал. Выпить хочешь?

– Нам запрещено пить спиртное! – отрезала я. Вон у него Клеймо на виске.

– Ах да! – Он опять засмеялся и шепнул мне: – Никому не говори, и я не скажу.

– Там, наверху, стражи, – напомнила я, дивясь его легкомыслию.

– Эти жуткие, со свистками? – Он довольно точно изобразил пронзительный звук и опять захихикал. – Я их не боюсь. А ты?

Он налил виски в стеклянный бокал, стоявший на серебряном подносе, и уселся в кожаное кресло у стола. Расположился поудобнее и выпил.

– Я боюсь, они схватят моего деда.

– О дедушке не беспокойся. Он профи, он удрал еще прежде, чем они вошли в зал. Сейчас он прячется в утренней гостиной.