поостережёмся.

– Да, есть пара вопросов, – мельком осмотревшись, присел я рядом с ним. Сержант был командиром гаубицы, которую уничтожили немцы вместе с батареей, и вот выходил к своим с остатками расчётов батареи. Выжило после боя мало. – Ты того парня хорошо знаешь – ну, с чубом?

– Часа три назад к нам пристал, – пожал тот плечами.

– Один?

– Один был. Двое других – стрелки из полка, что мы прикрывали, документы в порядке, а этот из комендатуры Кобрина. Я смотрел у него документы. А что?

– Казачок он засланный.

– Ты уверен? – нахмурился сержант.

– Ты на себя посмотри, на своих бойцов и особенно тех стрелков, что из полка, и сравни их с этим типом.

– Чистенький?

– Именно, и от него мылом пахнет. Не нашим, немецким.

– Проверим?

– Я сам. Из вас поверяльщики как из медведя балерина.

Тот тип, что привлёк моё внимание, сидел в кругу артиллеристов и балагурил с ними, смеясь своим же шуткам вместе с окруженцами, поэтому для многих стало шоком, когда я схватил его за шею, заставив подняться, приёмом закрутил вокруг своей оси и швырнул о дерево. То оказалось крепче, хотя хруст я слышал отчётливо. Многие вскочили, но сержант их успокоил жестом, внимательно наблюдая за моими действиями. А я наступил на горло засланцу и с издёвкой сказал:

– Петь о том, что ты окруженец, не стоило. Какое у тебя задание? Какую задачу тебе поставили офицеры абвера? Разовая акция или долгосрочная? Говори, мразь!

– Во даёт, парнишка, – ахнул один из артиллеристов, когда я сломал руку диверсанту. Кость порвала рукав гимнастёрки и вышла наружу.

Тот сломался быстро, и подошедшие сержант и ещё один младший командир внимательно слушали его поток сознания. Засланец оказался из своих, завербован в лагере военнопленных. Он попал туда в первый же день войны, на второй согласился сотрудничать. Работа у него простая: выявлять группы окруженцев и наводить на них немцев. Это у него уже третья группа.

– Вот мразь!.. – воскликнул сержант, но добавить ничего не успел, я свернул тому шею. – Зачем?!

– А что, ему медаль дать за сдачу своих? – хмуро спросил я. – Что заслужил, то и получил… ладно, у меня дел полно, поэтому разбегаемся.

– Кто ты такой? Явно не простой сельский парнишка, – спросил сержант.

– Артур Александров. В отличие от тебя, у меня десятки лет опыта в диверсионных войнах, и последнее моё звание – майор. Бывай, сержант.

Оставив Валикова с открытым ртом, я направился вглубь леса, а чуть позже перешел на бег. Ну, а потом забрал велосипед с вещами. При мне вновь остался лишь короткоствол, но уже в трёх единицах: ТТ, вальтер и парабеллум.

Я направил свою транспортную единицу к дороге. А что? По дороге быстрее, и меня как-то мало волновало, что там двигаются немецкие части. Кто обращает внимание на простого русского паренька?

В принципе, так и оказалось, мои предположения снова подтвердились. До самого вечера я катил по дорогам, всё приближаясь к аэродрому – базе нелюдей, на которых я устроил охоту. Катил до самой темноты, стараясь засветло преодолеть как можно большее расстояние. Сверившись с картой, я понял, что проехал чуть больше тридцати километров этих пыльных полевых и лесных дорог, и меня так никто и не остановил, хотя поглядывали, конечно, с интересом. Но кому нужен подросток?

Об ужине я не беспокоился. Немецкие котелки я, конечно, отдал группе Валикова, однако кашу всё же перевалил в свой котелок. Так что только разогреть, и можно поесть, позже побалую себя чайком или кофе. Лучше первым, сон у меня должен быть крепкий, бодриться мне сейчас ни к чему.

Устроившись в небольшом овраге, я развёл костёр. Длинная сухая ветка у меня была привязана к раме велосипеда как раз для такого случая. Нарубив её, я развел костер. Разогрел кашу, сдобренную мясом, и вскипятил воду для чая, половину литровой кружки – куда мне одному больше!

Я даже зубы умудрился почистить и умыться водой из двухлитровой лужёной фляги. Только после этого положил велосипед так, чтобы ко мне было бесшумно не подобраться, и уснул. Место для лагеря я выбрал очень удобное: небольшой тупичок, случайно сюда не попадёшь.

Утром, позавтракав немецкими консервированными сосисками с галетами, прикопал весь мусор и, собравшись, направился к дороге. Я решил сменить одежду. Если моё описание есть у всех особистов армейских частей и подразделений НКВД, то скоро оно будет и у немцев, так что смена имиджа остро необходима. До этого я старался объезжать населенные пункты, хотя они часто мне встречались, но когда появился очередной городок, я решил наведаться в него и прикупить кое-что из одежды. Рейхсмарки и советские рубли у меня были, причём в немалых количествах. Трофеи.

Я осмотрелся. Ещё два гражданских велосипедиста двигались позади меня в ту же сторону, навстречу ехали немецкий грузовик и крестьянин с возом свежескошенного сена – видать, запасы домой вез. Сделав вид, что поправляю поклажу, я дождался, когда велосипедисты проедут мимо, спустился в глубокий кювет и спрятался в придорожных кустах. Там оставил велик с вещами, достал карту и, определив координаты своего местонахождения, довольно пробормотал:

– До аэродрома километров тридцать осталось. Тэ-экс, и что это за город передо мной?

Городок на карте нашёлся, был он на десять тысяч жителей. Проверив одежду, я покинул кусты и энергично зашагал в сторону города. Было ещё утро, путников было мало, но я всё равно особо не привлекал внимания.

Я спокойно вошел в город. Никаких постов, к моему удивлению, не было. Пообщавшись с местными жителями, я узнал, где находится рынок, и направился туда. Рынок был