клинки, положив обоих. Забрав ножи, я отправился за той группой, что обходила по правому флангу. Правда, догнать я её не успел, заметил в стороне трёх парней в форме пограничников, понял, что подоспели силы реагирования, наверняка девчата повстречали по пути, до дороги добраться они никак не успели бы, и сообщили, где искать отстойник, а те вышли на мои выстрелы. Пришлось падать за дерево и по-пластунски уходить в сторону от разгоравшегося боя – немцы тоже обнаружили ребят. Рота пограничников отжимала выживших диверсантов от поляны в сторону реки, что пересекала этот лес. К счастью, я успел обойти пограничников, что обходили диверсантов, поэтому сбегал за велосипедом и направился в сторону опушки, прочь от уже стихающего боя, видно выжившие диверсанты недолго продержались, проредил я их хорошо.

Небольшая речка встретилась мне через километр, брод даже искать не нужно было, глубина по колено, поэтому, сняв сапоги и закатав штанины выше колен, я спокойно перебрался через неё, держа на весу велосипед. Не забыл помыть ноги и постирать портянки, и покатил дальше. Постиранные повесил на раму, а надел запасные. Добравшись до опушки, я обнаружил вдали дорогу, по которой двигалась разнообразная техника, а когда добрался до неё по полю, обернулся. От опушки по моим следам бежали трое пограничников с собакой на поводке. Они как раз покинули опушку.

– Не успели, – улыбнулся я и, заняв седло, приналёг на педали.

Однако я не учёл упорства пограничников. Они не стали догонять меня пешком, я был просто быстрее, а остановили попутную машину, старый автобус, вроде того, на котором Жеглов с командой рассекал по Москве, и погнали следом. Пришлось уходить в поле и пересекать овраг, а там я ушёл от пограничников. Без машины, которая летать через овраги не умеет, догнать они меня не смогли, а попытки привлечь моё внимание я проигнорировал.

Чуть позже мне попалась полевая дорога. Набрав приличную скорость, я еще увеличил расстояние между нами. Общаться с пограничниками и их командованием никакого желания у меня не было.

Через час после того, как я сбежал от преследователей, наткнулся на уничтоженную с воздуха танковую колонну. Столько сразу битой техники мне ещё не попадалось. Около тридцати танков застыло на дороге, на обочине и в поле. Похоже, работала целая группа самолётов, нанесли удар по колонне, а потом добивали поодиночке. «КВ» мне уже встречались, вот и сейчас среди поля возвышалось шесть этих колоссов. Вернее, пять, у одного от взрыва боекомплекта снесло башню, и та лежала в стороне. Было две «двойки» и четыре «единички». Также были и «тридцатьчетвёрки» в количестве шестнадцати единиц, остальные танки – устаревшие БТ. Были горелые и целые на вид.

Похоже, уцелевшие ушли дальше, так как я обнаружил только ряд тел в танковых комбинезонах и без них – это те, кто сгорел в танках – и четверых бойцов, тоже в танковых комбинезонах и шлемофонах, что копали братскую могилу. Уже по грудь заглубились и теперь копали в длину, чтобы всем места хватило. Вздохнув, я направился дальше. Тут мне ловить было нечего. Была мысль пошукать в боевых отделениях целых на вид танков на предмет съестного, но не при танкистах же это делать.

Проехал мимо трёх близко стоявших «тридцатьчетвёрок». Видимо, результат попадания тяжёлой бомбы: воронка впечатляла, – повредила что-то у них внутри, раз их бросили, и положила набок третью машину. Я приналёг на педали, удаляясь от этого места бойни. Ничего, ребята, теперь я как раз займусь птенцами Геринга, вырезая в буквальном смысле его лучшие кадры, так что поквитаюсь и за вас. Именно пилоты и были моей целью.

Шанс получить информацию представился мне буквально через пару часов, когда стрелки на моих наручных часах показывали семь вечера. Я уже подумывал о том, чтобы найти удобное место для лагеря, тем более что я приблизился к фронту и уже отчётливо слышал артиллерийскую канонаду, когда над моей головой внезапно разгорелся воздушный бой. Наших уже давно не было видно, поэтому я даже несколько удивился, когда шестёрку немецких штурмовиков, возвращавшихся после бомбёжки без охранения, атаковала тройка стремительных истребителей и с ходу подожгла одного немца. По силуэтам я сразу опознал в истребителях «Миги».

– Ух ты, – довольно заулыбался я, наблюдая, как один за другим распускаются два парашюта, – а вот и «языки»!

Быстро прикинув скорость и направление ветра, я свернул прямо в поле и, покинув седло, побежал в то место, где, по моим прикидкам, опустится ближайший немецкий лётчик. Пару километров нужно пробежать, не меньше. При этом я не забывал поглядывать на небо. Это ещё было не всё, наши умудрились сбить ещё одного немца, атаковав плотно сбитую группу штурмовиков. Остановившись, я довольно оскалился. Выпрыгнувший в единственном числе парашютист опускался точно на меня. Наши продолжали атаковать немцев, стараясь рассыпать их строй, поэтому они удалялись к фронту, но главное – подарочки, что бултыхались под парашютами, – они мне оставили, и это радовало больше всего.

Парашютиста сносило метров на сто в сторону. Я быстро сориентировался и, толкая велосипед, побежал туда. Когда тот приблизился, я увидел, что он уже достал пистолет, подготовившись стрелять в меня. Я положил велик, вскинул вальтер и поразил его в плечо, отчего тот выронил пистолет, который я поймал на лету. Ну, а дальше просто. Сбил его с ног при приземлении и долго и с удовольствием пинал, стараясь попасть по почкам и печени.

Добившись того, что летчик перестал орать и сжался в позе эмбриона, прикрываясь руками, я быстро распутал его от строп и достал у него документы.

– Ну, что, Клаус, не ожидал такого гостеприимства от русских варваров? – я нанёс хороший удар по копчику, отчего тот заскулил. – Я тебя, мразь, научу уважать унтерменшей!

Наконец тот дошёл до кондиции, когда язык готов всё рассказать, лишь бы его больше не трогали. Я приступил к допросу и был огорчён. Это был стрелок-радист, особо информацией он не владел, но зато дал номера двух бомбардировочных частей, что работали по этому направлению, а также указал, где они базируются. Правда, насчёт последнего Клаус был не уверен, их войска быстро передвигались, лётные части перебрасывали на полевые аэродромы, чтобы те не отставали от своих войск. Ладно, хоть эту информацию я получил.

Выполняя своё обещание, а я всегда старался их выполнять, я ещё живому немецкому лётчику вспорол живот, вскрыл грудину и сделал колумбийский галстук. К сожалению, тот не дотерпел до конца и умер во время экзекуции. Хоть пар от той злости, что я имел к этим нелюдям, спустил. Вытерев руки о его довольно чистые, но пыльные штанины лётного комбеза, я оттёр от крови нож и, подхватив велосипед, поспешил к тому месту, где приземлились два других немецких лётчика минут пять назад. Я надеялся если не застать их на месте, то найти поблизости. Но если их там нет, не страшно, ходить по следам я мог лучше ищеек. Не хочу перехваливать себя, но думаю, я лучший следопыт на