– Нас с тобой ничего не связывает.

– Неправда, – слабо затрепыхалась она. – Ты меня защитил. Ты рисковал из-за меня.

– Я сделал это не по тем причинам, о которых подумала ты. Это было нужно для дела.

– Это не имеет значения.

– Когда ты поняла, что со мной что-то не так? – Мои ногти непроизвольно удлинились и впились в ее руки глубже, отчего она замерла.

– После алтаря, – снова вздрогнула девочка. – Когда ты вышел из комнаты после допроса один и ушел через нашу арку на своих ногах. Да, я подсматривала, ты прав. Успела перед уходом повесить следящее заклинание над дверью, поэтому все видела и слышала. В том числе и то, как ты опустошил наш алтарь, стер память Алесу и остальным, а потом ушел, никем не замеченный и не узнанный.

Я недобро прищурился.

– Ты поэтому хотела со мной поговорить?

– Нет, – снова вздрогнула Верия. – Я хотела извиниться. И сказать, что сохраню твою тайну, несмотря ни на что.

Я зло усмехнулся.

– Похвальное рвение. А ты знаешь, что я никому не верю на слово?

– Догадываюсь, – едва слышно согласилась она, побледнев окончательно.

– Зачем же тогда пришла?

Она прерывисто вздохнула.

– Потому что ты спас мне жизнь. И потому, что ты спас недавно Алеса. А еще… Молчуна, наверное? У него в ауре я видела остатки твоего заклятия. Но не была уверена до конца, что оно именно твое.

Я на мгновение задумался.

– И давно ты видишь ауры такими, как они есть?

– Сколько себя помню, – невесело призналась Верия.

– Любопытно. Но я все равно не понимаю, зачем ты открылась, – нахмурился я. – Могла же промолчать. Сделать вид, что ничего не понимаешь. Это ведь несложно?

Верия прикусила губу.

– Я испугалась, когда пропал Алес. И еще больше испугалась, когда увидела его живым, – в тот день на нем лица не было. Я решила, что теперь и до него добрались, потому что он был слишком плох и долго не приходил в себя. А потом заметила, что и в его ауре есть те же следы от исцеляющего заклятия, что и у Молчуна.

Я скривился.

– Решила, что это я виноват?

– Нет. – Она помотала головой. – С Алесом случилось что-то плохое, я чувствую. Но вчера к нему приходил ты, и ему стало легче. Он ничего не говорил, конечно, но я не спала в тот вечер. И видела, как ты спокойно прошел через арку. Тогда я решила, что тебе все-таки можно доверять, и пришла, чтобы сказать, что была бы рада тебе помочь! В любом твоем деле!

Я покачал головой.

– Да какая от тебя может быть помощь?

– Я сильная, – возразила Верия. – И быстро учусь. Я читала книги, разные! В книгохранилище потихоньку брала, чтобы быть готовой, если меня вдруг тоже похитят. Поверь, я не неумеха!

О-хо-хо. Вот дуреха. Ну какая у нее может быть сила? Какие знания, если даже Алес не знает элементарных вещей! А тут – первогодка необстрелянная, девица, которую ветром сдует при первом же порыве. И туда же – помогать надумала.

Я смерил «помощницу» мрачным взглядом.

– Не лезь куда не просят. Не для первогодок это.

– А что нам делать? – с отчаянием воскликнула Верия. – Кому довериться?! Светлым?! Ректору? Мкашу? Или, может, Лонеру?! Когда Молчун очнулся после первого похищения – он ведь и в том году пропадал, ты знаешь?.. – то решил, будто он уже умер. И недавно мне сказал: у него тогда было впечатление, будто его резали на куски, а потом снова сшили. Теперь он плачет по ночам, Гираш. Ему снятся кошмары. А Верен кричит во сне так, словно его пытают.

Я поморщился.

– Я-то тут при чем?

– Тебе не все равно, что с нами будет. Ты помог мне с зомби, хотя я ни о чем не просила, – упрямо дернула подбородком она. – Вернул живым Молчуна и избавил Алеса от чего-то настолько страшного, о чем он ни с кем не желает говорить. Как ты можешь утверждать после этого, что тебе на нас наплевать?

Я фыркнул, но все же убрал руки с худеньких плеч, позволив девчонке нормально вздохнуть.

– Ребенок, я сейчас всерьез раздумываю над тем, что с тобой делать: то ли прибить, благо место тут глухое, то ли память стереть, как некоторым, то ли запереть под замок, чтобы не мешалась. А ты глупости какие-то несешь и пытаешься найти у меня несуществующую совесть.

Она упрямо шмыгнула носом.