– Мы при перекладывании вещей, когда освобождали место для тел, оставили один из тюков на месте нападения.

– Да я вроде все проверял перед отъездом, ничего не оставалось.

– Норман его под дерево в лесу положил, чтобы не промок. Поэтому нам необходимо вернуться. Да и охрана тебе более не нужна, до замка два шага, разбойники либо связаны, либо мертвы. Поблизости от замка нападать на тебя точно не будут. Ну а мы, раз уж уезжаем, не будем требовать с тебя оплаты наших услуг.

Купец глянул на нас с Маликом, мы уже седлали вьючных для того, чтобы укрепить тюки. Потом посмотрел на барона, который как раз дошел до кареты и открыл дверь, делая вид, что ему не интересно происходящее. Видимо, сложил все в уме.

– Жаль. Ну что ж, я вижу, вы уже все решили, и мне вас не удержать, пусть будет по-вашему. – Купец протянул руку, и они с отцом обменявшись рукопожатием.

Пока мы навьючивали лошадей, подошел Солд:

– Рамос, я хотел бы остаться.

– Что так?

– Бегать от светлых всю жизнь не хочется, да и, поработав у Савлентия, я понял, как соскучился по деревне. А ребята, – он мотнул головой в сторону охранников обоза, наблюдавших издалека за нашим разговором, – после сопровождения поедут к себе в деревню, в приграничье. Зовут меня с собой. Там еканульские ночники не найдут. Ну а светлые ни имени моего, ни лица не знают. Да и неприметный я внешне.

– Твой выбор, тебе решать, с купцом договоришься, чтобы не сдал?

– Ребята поговорят.

– Ну, тогда прощай. – Отец обнял Солда.

Мы с Маликом обняли Солда, скупо, по-мужски попрощавшись. Время поджимало.

– Лошадь возьмешь с кареты, – напутствовал Солда отец. – Мы твою под вьючную заберем – волчат не на чем везти.

– Спасибо за лошадь, – обрадовался Солд.

– Да ты чего, парень? Никак думал, что мы тебя с голым задом отпустим? Седло в телеге, оружие у тебя есть. Держи вот, – вытащил отец из кошелька десять золотых, – это дочери на взятку. И вот, – отсчитал он еще пять золотых, – тебе на первое время. Теплую одежду, купленную для тебя, искать в тюках некогда, тут уж извини. Все, давай…

Отец вскочил в седло, и мы втроем перешли на рысь, направив лошадей в обратную сторону. На ближайшем еле заметном повороте завернули в сторону рощи Савлентия. Дождь, разошедшийся не на шутку, смывал наши следы практически сразу. Спустя две части сменили направление. Начинало темнеть, дождь только усиливался. Груз промок, ощутимо увеличив вес поклажи. Когда совсем стемнело, остановились в ложбинке. Расставили маленький шатерчик на двоих. Отец приобрел его в городе почти за бесценок, имея в виду Софью, сказал, что не пристало юной девушке жить с мужиками в одном шатре. Теперь он очень пригодился. Лошадей расседлали и стреножили, сложили седла и тюки под дерево. В шатре, учитывая волчат, было не пошевелиться. Малик зажег в центре маленького, с три ногтя, «светляка», от которого пошло тепло.

– «Светляки» вроде холодные? – спросил я.

– «Светляк» – не самая простая структура. Он в центре горячий, а по его границе ставится плетение, улавливающее тепло, которое изменяется в силу и снова подается в «светляк». За счет этого большого количества силы на его создание не требуется. А я убрал это плетение, через меру у меня сил не хватит поддерживать его, зато погреемся.

– А если придать ему ускорение, то будет «огонек», очень мощное оружие, – вклинился в разговор отец. – Лекам прозвище из-за него и получил.

– Что, хорошо кидал?

– Нет, штабной шатер сжег.

Мы рассмеялись.

Еды взять в обозе никто не подумал, поэтому ели размокшие лепешки, которые Салак давал мне для щенков, потому как выбрасывать было жалко, а засохшие есть никто не стал. Дождь размочил их до состояния полукаши, вымыв весь вкус. Но, за неимением настойки, пьют воду. Поэтому мы давились, но ели. Вода у нас была, да и, учитывая дождь, – от засухи не умрем. У отца имелась даже настойка, за которой пришлось вылезать под разверзшуюся стихию, так как она находилась в тюках.

– По-видимому, дед останется без подарка, – по очереди наливал отец нам в крышку от фляги горячительный напиток, – но нам для здоровья надо.

Я не стал переубеждать, хотя понимал, что мне и Малику простуда вряд ли светит – искра не даст.

Уснули под барабанную дробь дождя, не выставляя стражу, от которой в такую погоду толку нет. Не видно ничего уже в четырех локтях. Тепло от «светляка» и настойка разморили и сделали свое дело.

Дождь к утру прошел, оставив крупные капли на ветках, они, срываясь, еще больше мочили и без того влажную одежду. Как оказалось, насчет «заболеть», я был не прав. Малик встал с кашлем. Истратил всю силу на «светляка», поддерживать организм стало нечем.

– К обеду кашель пройдет, я уже наполовину наполнен, – успокоил он нас.

Но отец налил ему двойную дозу настойки:

– На всякий случай.

Убрав шатер, оседлали лошадей. Я полез под дерево за тюками, но тут же отпрыгнул, попытавшись выхватить меч, запутавшийся в плаще.