обоз достигал отметки, где стрела упала. Вдруг оба хасана замерли. Принюхиваясь к воздуху вокруг нас, повернулись к ближайшим кустам и зарычали. Мы с Маликом выхватили клинки. Из кустов выскочил мужик и побежал в лес. Мимо нас, догоняя беглеца, пролетели галопом отец и Хорол. Мы припустили за ними. Догнали локтей через двести.

– Кто такой? – грубо спросил Хорол.

– Селянин из Заречной. Калимом звать.

Хорол и отец спустились с лошадей. Отец голосом один в один как у Харола произнес:

– Покажи руки.

Селянин протянул обе руки.

– Не так, ладонями вверх.

Селянин повернул. Хорол тут же нанес удар ногой селянину в грудь и приставил острие меча к шее упавшего:

– Где остальные?

– Какие остальные?

Удар по ребрам, нанесенный ногой отца, заставил свернуться мужика калачом.

– Будешь юлить – умрешь, будешь говорить – отпустим. Селян с серебряными перстнями не по размеру и мозолями от рукояти меча не бывает. – Тон отца не оставлял выбора.

– Они дальше по дороге, там карета с благородными, – запел мужик, – они ее грабят.

– А ты зачем здесь? – Хорол с отцом задавали вопросы по очереди.

– Как кто появится на дороге, должен скакать, предупредить.

– На чем скакать?

– На лошади, она вон там, в овраге.

Отец кивнул в сторону оврага. Я спешился и осторожно пошел в указанном направлении, сзади шел Малик, прикрывая меня арбалетом. В овраге действительно стояла лошадь, мы привели ее.

– Сколько вас?

– Семеро.

– Далеко засада?

– Верста, не больше.

– Все верхом?

– Нет, лошадь у нас только одна, для дозорного. Остальные в перелеске спрятаны, версты полторы отсюда. – Мужик махнул рукой вглубь леса.

– Пошли с нами.

– Вы же обещали отпустить.

– Отпустим, если не соврал.

Дойдя до обоза, отдали пленного возницам, наказав, чтобы обыскали и связали. У пленного обнаружился только нож в голенище сапога. Меч и кое-какая мелочь из вещей в седельных сумках остались на лошади. В кустах нашли арбалет. Посовещавшись, решили напасть сами. Грабеж – дело долгое, пока захватят, пока обыщут. Застанем врасплох, а шестеро пеших на шестерых конных – расклад в нашу пользу. На всякий случай для количества взяли еще одного возницу, усадили его на лошадь разбойников. В его задачу входило махать мечом и кричать, когда нападем.

Место разбоя увидели издалека, но бандиты, увлеченные грабежом, заметили нас, когда мы почти подъехали. Один из них распрягал карету, второй обыскивал трупы, трое готовились насиловать ревущее создание в розовом платье. Собственно, платье к этому времени было уже задрано.

Распрягающий тут же вскочил на лошадь и еще до того, как мы подъехали, всадил пятки в бока бедного животного. Догонять его никто не стал. Изначально хотели произвести залп из двух арбалетов и лука, однако, поняв, что весы и так склонились в нашу пользу, на ходу атаковали бандитов. Тот, что обыскивал, попытался убежать, но был зарублен напарником Хорола. Насильники, видя наш численный перевес, просто побросали оружие. Мы, спешившись, взяли их в кольцо. Я поднял на ноги ревущую и явно боящуюся меня девчушку возрастом кругов тринадцати. Но она тут же упала на колени и, рыдая, прикрыла лицо ладонями. Несостоявшийся насильник, придерживающий одной рукой штаны, после того как мы увидели, какого возраста девчушка, упал с распластанным клинком Хорола горлом. Двоих оставшихся связали, предварительно поправив им кулачными ударами расположение носов.

Видимо, владельцы кареты не обременяли себя большим количеством охраны. Среди лежащих тел было всего два охранника, кучер, один из разбойников и кто-то знатный, наверняка являющийся владельцем кареты и, возможно, отцом ребенка. Пока я успокаивал девчушку, остальные проверили тела. Живых обнаружилось двое: знатный, которого оглушили, когда он вылезал из кареты, и воин, в котором торчал арбалетный болт.

Воина трогать не стали, если вытащить болт, он мог умереть от потери крови, а вот барона удалось привести в чувство. Встать мужчина не мог, подгибались ноги. Когда его взгляд обрел осмысленность, он почти прошептал:

– Лейла.

Шок у девчонки к тому времени стал проходить, и она уже без истерики плакала мне в плечо.